Тереза знала об убийствах всё. О том, какая доза атропина может парализовать ваши легкие – и вы будете мучительно умирать без воздуха и надежды. Что если перерезать вену на бедре, человек истечет кровью меньше чем за секунду, и остановить кровотечение будет невозможно. Что на теле есть места гораздо более уязвимые, чем сердце и голова. Знания Терезы были почерпнуты из многочисленных попыток свести счеты с собственной жизнью. Но сейчас она собиралась убить не себя.
Неприглядные поникшие цветочки, на которые указала Селин в очередном порыве единения с миром и вселенской любви, были не так безобидны. Мы уже упоминали об атропине – Тереза же была умной девушкой, а главное внимательной и знала, что основной источник этого вещества – растение с красивым названием «белладонна» и неприглядными поникшими цветочками.
Несколько капель расширили ее зрачки. Потом она испытала возбуждение. А потом ей стало плохо. И вот теперь она лежала на берегу океана, как мраморная статуя, упавшая с постамента, неловко подогнув ногу.
Тереза остановилась рядом с безжизненным телом, нагнулась, чтобы удостовериться – мертва. Доэрти была не настолько безумна, чтобы разговаривать с мертвецом или считать, что есть жизнь после смерти. Но внутренний монолог – это же атрибут любого убийства, особенно первого, так леди Макбет завещала.
- «Спасая близких, действуй без опаски: таить любовь опаснее огласки.» Уверена, ты не читала Шекспира. Ты была слишком опасна… и зря пообещала мне, что зарежешь ночью. Видишь ли, в некоторых вещах я склонна доверять людям. Передай в аду, чтобы готовили мне место.

Волнение и мелкая дрожь накрывали Чейса с головой, но он знал, что если не сделает этого сейчас, то не сделает уже никогда. Большую часть своей разумной жизни, он обманывал людей, но никогда не убивал и не причинял физического вреда. Конечно некоторые жертвы его финансовых афер заканчивали жизнь самоубийством, но Лэйну было уже все равно - не он приставил пистолет к виску, не он нажал на курок и не он заставил лезть в петлю.
Нож украденный на кухне уже давно затупился и Чейс попробовал обточить его об камень, но поняв, что вряд ли сделает это умело, да еще и перебудит кучу народу в лагере, оставил камень в покое.
Осторожно обходя спящие тела, парень быстро двигался к намеченной цели. Спустя минуту он уже стоял над человеком, который в общем - то был ему симпатичен и ничего плохого не сделал. Если бы можно было избежать чужой крови на своих руках, то Чейси с радостью воспользовался любым шансом, но теперь уже отступать поздно. Лэйн не мог быть заложником чужих нервов и принципов, поэтому и решился на этот поступок.
Человек мерно дышал, возможно ему снились хорошие сны. Набрав полные легкие воздуха, Чейс опустил нож туда, где как ему казалось, должно было находится сердце, потом еще и еще раз, он будет бить столько, сколько потребуется. Лезвие входило в тело с глухим чавканьем, от которого становилось не по себе. Очень скоро сам Лэйн и все пространство вокруг лежака было залито густой и черной в ночи кровью трупа. Убедившись в том, что никаких признаков жизни нет, парень поднялся и утер соленые от привкуса крови губы. Пора было заметать следы и возвращаться в свой шалаш.

Отредактировано Chasey Lain (2012-05-20 19:45:04)

В тот день появилось много тайн, слишком много, чтобы удерживать их в ящике Пандоры в особенности, если этот ящик откроют не те люди не своевременно. Радослав ушел в свою очередь за едой сегодня утром. С ним была группа людей, которые разбрелись по джунглям в поисках фруктов. Каждый раз приходилось идти все дальше, чтобы найти что-то достойное, лезть все выше, чтобы фрукты были свежими и спелымми.
Серб шел след в след за мужчиной, который нес рюкзак за спиной. Буквально несколькими минутами ранее мужчина дороговорился с другом о том, чтобы разделиться, о том, что друг подойдет через какое-то время вместе с Джин. Всего их было четверо, Слав выразил желание разойтись так, чтобы Сиберг пошла в противоположную сторону.
Спустя несколько минут он оказался позади впередиидущего и накинул на шею струну, которую рано утром снял с креста Мод Уильямс. Руки серба были перемотаны тканью, чтобы струна не впивалась в кожу. Не было звуков, только бульканье, человек сопротивлялся, но вскоре он от нехватки воздуха потерял сознание, а потом умер.
Мужчина стоял у тела, которое уложил на бок, подложив под голову рюкзак. Когда к нему приблизились двое, он сообщил:
- Ему стало плохо, кто-то может оказать первую помощь?
Кто-то мог, незамедлительно рослый мужчина бросился к своему другу, склонился над ним и прежде, чем понял причину смерти ему в горло воткнулось лезвие ножа, кухонного ножа так, чтобы можно было подумать, что он сделал это сам. Опять никаких предсмертных слов, лишь кряхтение и бульканье. Слав склонился к ним, очень быстро вложил нож в руку «самоубийце», в другую вложил струну. Оставалось обмотать ладони тканью, чтобы сцена была завершенной. Но тут Кискинов наткнулся на замершее от ужаса  лицо Джин.
- Они были угрозой, – он понимал, что все объяснения окажутся пустыми, что женщина попала в плен смертельной зависимости, в страшный сон, в котором оставалось только смириться с происходящим или присоединиться к мертвым.  Как Сократ, – тело грека все еще было привязано, в нем все еще теплилась жизнь, не долго еще осталось.
А теперь кричи, мы должны рассказать об этом всем.

- Я пыталась по-хорошему, - спокойно, не торопясь объясняла Кристина в то время, как человек на дне глубокой ямы вопил от боли, цеплялся руками за землю, пытаясь выбраться наружу, но когда падаешь, после любезного толчка в спину (лопатой), на острые камни – невольно получаешь немного так царапин и ссадин. Блэкфорс сейчас работала, как никогда в жизни: вот он – физический труд!
- И это всё происходит по вине одного из нас, - забросив лопатой еще одну кучку земли, она остановилась и заглянула в яму, - и уж точно не по моей.
Раз за разом она поднимала и опускала орудие труда, которое совсем недавно помогло ей в выкапывании будущей могилы – о, по глубине она была великолепнее всех, что находились на периметре кладбища. Она ведь предсказывала это. Этот момент. Что все потихоньку сойдут с ума. Вот она уже. Дошла до кондиции, да.
- Да не ори ты так – всё равно никто не услышит, - раздраженно воскликнула датчанка и, замахнувшись, врезала наконечником по затылку пленного так, что тот вскрикнул и шлепнулся на землю, чуть шевеля губами и потерявшись в пространстве. Он даже не мог открыть глаза – лишь было заметно, как они двигаются под веками.
- Ничего личного. Просто ты редкий говнюк и тебе пора сдохнуть, - получилось даже улыбнуться.
Скоро слой земли покрыл и фигуру. Еще через определенное время – глубокая яма была полностью завалена. Для ровности Кристина даже немного потопталась сверху.
- Надеюсь, ты уже перестал дышать, - с презрением бросила женщина, и, отряхнувшись, направилась в сторону лагеря, сжимая в руках все ту же лопату. Дело сделано.