---> скалистый берег

Спустя их возвращения из группового похода, прошло несколько часов. Вивиан вернулась уставшая и голодная, с полным убеждением, что больше ни за что на свете не ввяжется в подобную авантюру. Помимо голода, который все же удалось утолить с помощью раздобытой другими пищи, актрису продолжало мучить раздражение на шее. Пришлось искать хоть кого-то, кто в этом разбирается. Селин и кто-то из докторов успокоили ее, заверив, что это не лишай, как язвительно пошутил Зим часами ранее. Ему-то плевать. А у нее, отчасти брезгливой натуры, от одной мысли подцепить на острове всякую заразу начиналась паника.
Впрочем кажется, примочка какой-то травы, найденной неподалеку, должна была помочь. Так уверяла одна пожилая дамочка, проявившая особую заботливость. Пришлось верить на слово. Другого выхода не было.
Опустившись на землю около дерева и придерживая примочку у шеи, Вивиан задумалась о том, что сейчас происходит там, в цивилизации. Возможно новость об их крушении уже облетела весь мир. Еще бы! Такого страшного, ужасающего идиотизма не случалось в последние наверное лет сто. Со времен Титаника...
Интересно, как воспринял эту новость Майкл?
Глупо, но именно сейчас она думала о своем бывшем муже.
Пока она здесь жует тугое мясо пойманного кабана, зажаренного на самодельном вертеле, искоса поглядывая на джунгли, из которых в любой момент может появиться какой-нибудь дикий хищник, и сомневается в том, сможет ли вообще продержаться в таких условиях долго, Майкл возможно радуется, что ему удастся отсудить их дом на побережье.
А быть может, ему просто плевать. Да скорее всего так и есть. Он развлекается со своей новой длинноногой пассией где-нибудь на Сейшелах и вряд ли вообще как-то прореагировал на новость о том, что его бывшая жена возможно мертва.
Равнодушие - самое ужасное из чувств. И было больно осознавать, что человеку, которого считал своей любовью, ты теперь безразличен...
Впрочем, она должна была выкинуть его из головы. "Забыть и выбросить", - кажется, этому учил один из ее психоаналитиков.
Она не заметила, как сознание ее захватил крепкий сон. Трудно было определить, сколько Вивиан проспала, но пробудилась она от чьих-то громких голосов неподалеку.
Ма...а, навер... не учила... де...ться?..
Обрывки фраз доносились нечетко сквозь довольно крепкий сон, в котором она так нуждалась за последние сутки. Чье-то приторное цоканье звенело в ушах как будильник.
...лучше бы тебе заткнуться и пойти в задницу со своими разговорами и извинениями...
Глубоко вздохнув и сбивая последние остатки полудремы, Вивиан открыла глаза и, прищурившись от яркого света костра, повернула голову в сторону источника шума.
Ну конечно... Кому бы еще могли принадлежать эти голоса!
Две бесцеремонные девицы в лице чокнутой блондинки из шлюпки и Джин Сиберг в радиусе меньше двух метров, да еще сцепившиеся друг с другом наверняка по какому-нибудь идиотскому поводу, а-ля "на мой зад клюнуло больше мужиков", - все это было выше сил Вивиан. Особенно сейчас. В эти первые отвратительные сутки. В богом забытом месте. После вымотавшего ее похода.
- Эй, вы не могли бы продолжить свои разборки где-нибудь в другом месте, - раздраженно и резко сказала она.
Не было никакого желания ввязываться в скандал, но их должен был кто-то заткнуть, пока они не перебудили пол лагеря. Неспавшие у костра и так уже настороженно уставились на обеих. Оставалось надеяться на их солидарность.

Отредактировано Vivian Marlow (2012-01-26 00:35:39)

Радослав никогда не понимал, почему люди стремятся поговорить с ним сразу после того, как он закрывает глаза. На самом деле было целых две причины, по которым Слав сейчас решил, что ему нужно притвориться спящим. Первая - проверить, что будет говорить или делать Гелика, вторая - будет ли ее обещание нарушено сразу же после.
Что ж, хорошо, что серб не разочаровывался в людях, он просто не питал надежд. Речи о том, как приятно убивать, не трогали его душу (кстати, на этот счет у него было свое мнение), это просто еще раз доказывало безумие Гелики. Но одно дело, когда безумие оправдано и приносит плоды, совершенно другое, когда оно мешает и становится причиной безрассудных поступков. Он еще подумает, как поступить с блондинкой, но сегодня... сегодня она должна понять одну простую вещь: не нужно привлекать к себе лишнего внимания.
Когда Гелика ушла, Слав открыл глаза и сидел так некоторое время, не шевелясь. Издалека было похоже на то, что он спит. В тишине лагеря были слышны вялые беседы, потрескивание хвороста в костре и вызывающие реплики его, теперь уже да, можно было так сказать, подруги.
Кискинов не боялся, что ночью его кто-нибудь прирежет, до этого самого момента. Мисс Фокс была настолько глупа, что просто подошла к Джин и сообщила ей интимную подробность их со Славом общения. Он вздохнул и напрягся.
Ему было все равно, с кем она вела беседы на светские темы, но когда коснулось Джин, меньше всего хотелось видеть, как певица они умоляют тебя не делать этого, не убивать, и ты даёшь им ложную надежду… А потом всё равно убиваешь!
Но Сиберг не такая, она никогда не стала бы умолять, так ему казалось.
У Радослава не было матери, т.е. она была, но какими-то обрывками, светлыми воспоминаниями - темноволосая белокожая женщина, немного от итальянки, чуть-чуть от славянки, сербская проститутка, которая покончила с собой на его глазах. Перерезав вены, мать еще разговаривала с ним, успокаивала... Зачем? Сейчас он не смог бы понять. Не хотела, чтобы услышали плачущего ребенка и спасли ей жизнь? Возможно.
Слав не питал надежд, он знал, кем была его мать (добрые люди рассказали), он знал, как она умерла. Образ матери был обрывочным, неточным. Зато был другой образ - идеальный, выдуманный, сформировавшийся в сознании за эти годы.
Первое убийство из-за женщины, похожей внешне на мать и немного приближенной к тому образу. Первая любовь - она была сильной, такой решительной, что Славу не хватило духу перерезать глотку ее жениху.
Джин словно дополняла этот образ. Невероятно женственная (и сейчас речь идет не о красоте в привычном понимании), она нуждалась в тепле и ласке, поэтому постоянно отдавала ее. Тут у них было нечто общее, Слав и сам страдал странной тягой к прикосновениям, физическому контакту. Она не сломалась после смерти Кейна, она боец, сильная темноволосая белокожая женщина...
Радослав поднялся на ноги и медленно беззвучно двинулся к костру, остановившись возле места, где лежали бутылки с водой так, чтобы его фигуру скрывала темнота.

Вообще жизнь странная штука. Окружающие только и делают, что тратят ее на вещи, которые по своей сути не так важны. Как много ее знакомых девиц хвастаются парнями с большими машинами (кроме этого, судя по недовольным лицам, ничего большого у них и в помине не было), а как много сплетничают по поводу знаменитостей, которых в жизни не видели, но упорно поливают грязью их действия.  Селин часто видела лицо Джин Сиберг  в газетах в не самом лучшем своем расположении, обычно взывали к ее грубому поведению и прочим радостям. Лично девушка никогда не читала газет, да и новостями не особо интересовалась. Все это были пережитки Вавилона, что захлестнул людей и не дает им дышать спокойно, диктует кем им быть,  как действовать и как думать. Ван-Де-Верде свободна от этого, она не думает о будущем, но не отстраняется от прошлого.  И в этом есть та самая гармония, что устраивает лично ее.
- Вивиан! – Селин помахала девушке, все так же продолжая лежать на песке.
Джон решил промолчать на ее вопрос. Ну, признаться, Селин умела вставить не то слово не в том месте, да и вообще вставлять слова, абсолютно ненужные по своему значению в любой диалог… который плавно превращался в ее монолог. Как так получалось, что на огромный поток слов люди могли выдать лишь мимические жесты – она не знала. В это время у костра разворачивалась настоящая драма. Девушка плохо слушала, но кажется кто-то с кем-то переспал и кому-то это не понравилось из-за чего сейчас будет очень шумно, а звезды спрячутся за тучами от этого жуткого человеческого возгласа. 
- Лицемерная тварь! – Раздалось в полутьме и Селин отчетливо видела как Джин и еще одна блондинка, что по заявлениям каждого из выживших была не в особо своем уме, сцепились. Вернее, Джин месила девушку так, как только умеет это делать настоящая звезда рок-сцены, жестоко, особо не метя, в надежде  оставить о себе как можно больше памятных отметин.
- Йо, Джон, их растащить надо! -  Девушка подскочила на ноги. Конечно, это было полнейшим идиотизмом, соваться в чужую потасовку, к тому же  с покалеченной рукой, но так уж  было заложено в сознании Селин – никто и никому не должен причинять боль. И как бы ты не был далек от этих людей, ты не должен давать им порождать насилие.
- Джин, стой! Это неправильно! – Селин подбежала к дерущимся в попытке схватить певицу за запястье руки, которую та вновь с размаху опустила на лицо своей соперницы. – Вы что творите. Насилие не приносит покоя душе – лишь физическое удовлетворение!
В общем крике никто не слышал слабого голоса Селин, может, оно и к лучшему, потому что вслед за строчками о плохом насилие посыпались  довольно грубые слова о том, насколько сильно ее задолбал эгоизм и собственичество этих низких людей, которых бы она с удовольствием отправила бы туда, куда не ступала нога даже самого отпетого  неудачника.

Отредактировано Celine Van De Verde (2012-01-27 21:33:28)

- Лицемерная тварь!
Это уже даже не повышенный тон, это был крик. Почти что крик души. Как мило. Джин Сиберг потеряла над собой контроль. А ведь Гелика искренни этого не хотела. Она подошла, чтобы просто поговорить, расставить приоритеты, выяснить, кто здесь главный, а кто будет подчиняться – мотивы самые благородные! Но кто-то видимо не умеет решать проблемы на уровне разговора.
Гелика почувствовала, как Джин схватила её за волосы и с силой потащила на себя. Фокс лишь вскрикнула и попыталась не сопротивляться, дабы Сиберг не вырвала ей её светлые локоны с корнем. Блондинка подалась назад и развернулась лицом к певице, это и стало роковой ошибкой. Гелика даже не поняла, что произошло, только почувствовала боль в области лица. Скорей всего Джин ударила её, кулаком. Ирландка отступила на шаг назад и приложила ладони к лицу, пытаясь хоть как-то защититься. Певица не хотела униматься. Ещё раз её кулак проехался по лицу Гелики, и та наконец почувствовала, как струя крови буквально брызнула из носа и стала заливать лицо. Когда тебе удачно разбивают нос, всегда много крови, капилляры лопаются, и красная жидкость начинает шустро стекать по лицу, оседая на губах. Гелика почувствовала вкус, соленый, такой приятный и знакомый. Кровь оказалась и на ладонях, которыми девушка пыталась закрывать лицо – видимо безуспешно. Фокс чувствовала, как ярость наполняет каждую клеточку её тела, как огонь в бешеном темпе разгорается где-то внутри. Ещё чуть-чуть. Блондинка в упор посмотрела на Джин, в этом взгляде была не столько ненависть, сколько угроза, прямая такая угроза. Строить из себя бедную овечку у  Гел видимо уже не получится, просто потому что сейчас эта «бедная овечка» сорвётся, психанёт, просто возьмёт нож и вырежет крошки Джин кишки. Вокруг слышались какие-то крики, кто-то кого-то звал, кто-то что-то пытался сделать. Рядом с Сиберг оказалась ещё одна блондинка (с каких пор нас стало так много? оО), она схватила её за запястье и стала взывать к голосу разума – проигрышный вариант. Белинда же даже пытаться не стала их разнимать – она просто звала на помощь Джона. Какого Джона? О нет! Только не этого Джона.
- Ты мне за это ответишь! – прошипела блондинка, имея ввиду толи свой разбитый нос, толи что-то иное.
Вмиг оказавшись рядом с Джин, Гелика оттолкнула её, и та по инерции подалась назад. И пусть вас не обманывает хрупкое телосложение ирландки, на самом деле она далеко не хрупкая. У мисс Фокс выдалось довольно тяжелое детство, где она не раз ввязывалась в различные драки, в том числе и в неравные. Но она не могла остановиться. Гелика не могла себя контролировать, она будет драться либо до тех пор, пока не убьют её, либо до тех пор, пока не убьёт она. Второй вариант приоритетнее.
Толчком тут дело, конечно же, не закончится, только не для певицы.
Далее Гелика со всего размаху ударила Сиберг ногой, целясь куда-то в область живота. Конечно, удар получился далеко не поставленным, но довольно мощным.
« Я желаю тебе либо извиниться, либо сдохнуть, сдохнуть, сдохнуть!!!!!!»
Кровь из носа всё не прекращала идти, она капала на одежду блондинки, на песок... на коже Сиберг так же остались кровавые отпечатки от ладоней.
Сейчас посторонние просто перестали существовать. Были только Гелика и Джин, а так же неутомимое желание прикончить обоих.

Векослав Ютт, финансовый консультант, видя ситуации крайней несправедливости, особенно те, в которых страдают женщины, особенно те, в которых есть женщина, с которой он спит, или две женщины, с которыми он спит, непременно бы вмешался и остановил произвол.
Радослав Кискинов, наемный убийца, не спешил геройствовать. Он стоял в темноте, наблюдая за происходящим. Не спешил по нескольким причинам. Во-первых, наделся, что у Гелики хватит мозгов не продолжать, во-вторых, знал, что Джин крепкий орешек, который сможет дать в челюсть, если нужно будет.
Блондинка, конечно, безумная любительница убивать, но вряд ли у нее хватит сил убить взрослого мужчину, стоя к нему лицом, вряд ли она сможет убить звезду на глазах у толпы. Хотя...при ближайшем рассмотрении ситуации.
Слав невольно сделал шаг вперед, когда началась драка, внутри все горело так, словно в топку кинули несколько перцев чилли? а потом залили напалмом.
Вот Джин бьет без разбора Гелику, вот подходят еще люди, пытаясь разнять их, вот Гелика пускает в ход ноги и тут стоять уже не получается. Серба разрывает от злости, только чудовищная сила воли и желание остаться в стороне от всех событий на острове спасают от того, чтобы сейчас же достать нож.
Быстро и уверенно, даже как-то злобно, мужчина зашагал к дерущимся, но его опередил  Джон. Моряк схватил Сиберг за грудь, оттаскивая подальше. Слав сжал зубы, чтобы не сделать ничего по этому поводу, резко выбросил руку вперед, схватился за шею Гелики, вывернул ладонь таким образом, чтобы женщина закружилась, потеряв равновесие, а в последствии оказалась за его спиной.
Извиняться тут ни перед кем он не собирался. Тилман уже говорил с Джин (к этому вернемся позже), помогать случайно попавшимся под руку тоже. Он отвернулся от костра, пихнул Фокс в сторону шалаша, а когда та не захотела идти, схватил ее за предплечье и потащил силой.
Ответь мне на один вопрос, Гелика, - злобно прошипел он, - чем ты думаешь? Ты вообще думаешь, перед тем как делать? Или так тянет оказаться в могилке рядом с утренней психопаткой? - он повысил голос ровно на столько, чтобы это было пугающе, но не слышно остальным.
Слав отпустил руку. Под носом у блондинки были обильные потоки крови и он не собирался ей никак помогать с этим, сама напросилась.
А теперь послушай меня. Если ты настолько глупа, чтобы провоцировать драку, привлекать к себе внимание в то время, как нужно сидеть тихо, то ты сама по себе, поняла? - он нервно смахнул с руки какого-то жука. Я вижу у тебя губа дрожит. Ты сейчас заплачешь? Я тебя обидел? Ой, прости, не хотел, - он картинно снизил голос, добавив в него немного нежности, - ведь это я хожу по лагерю  и дерусь с людьми, мне должно быть стыдно, - он замолчал, давая Гелке возможность высказаться.
Кстати, ты оказала мне услугу. Захочешь теперь рассказать кому-нибудь обо мне, поверят не дерущейся истеричке, а спокойному финансисту. Я даю тебе последний шанс.

Сказать, что происходящее было стремительным, это ничего не сказать. Не успела Селин опомниться как тут же получила неслабый толчок в грудь от Джин и полетела на песок, приземляясь угадайте на какую руку? Вообще боль и злость делают удивительные вещи. Они разительно меняют человека, заставляя его взглянуть на все происходящее абсолютно по новому. В какой-то момент из Ван-Де-Верде  вылетели все ее проповеди про мир во всем мире оставляя только саркастично-язвительную сволочь, которая сидит в каждом.
Эти… эти люди. Только и могут делать, что ныть, только и могут, что  решать свои личные проблемы, а когда дело доходит до помощи, то вдруг резко разводят руками и спрашивают «а почему я?». Да не почему, просто потому, что так надо. Ты пришел на этот свет что бы что-то делать, действовать! Вместо этого лишь грустно вздыхаешь, возводя глаза к небу и говоря, что от тебя ничего не зависит. Все и всегда зависит от тебя, тебя и только тебя! Селин было обидно, что окружающие этого не понимали, когда пришло время разводить костер, и возникла необходимость в помощи, многие просто растворились, как крабы, зарывшись в песок. Как  же девушка ненавидела этот эгоизм.
Ей было больно, ей было обидно, она устала как лошадь, которая весь день пахала на поле, запряженная в ярмо, а вечером отвозившая огромный груз до дома. Было плохо, а, самое главное, очень гадко. Поднявшись с песка она ошалелыми глазами начала   осматривать  недавнее место драки. Блондинка куда-то пропала, парочка людей неподвижно сидела, рассматривая происходящее с каким-то неимоверным интересом.  Невдалеке Джон держал  певицу за плечи и что-то ей говорил.
- Отпусти ее, Джон. – Селин подождала, когда руки моряка расцепятся, лишь только для того, что бы хорошенько замахнуться и ударить Джин правой, целой  рукой, по щеке. – За то что ударила меня! Насилие не выход, но, как я уже говорила, оно приносит удовлетворение…
Селин стало хорошо. Гнев ушел, а вместе с ним и все те мысли о том, что окружающий мир просто кусок затвердевшего дерьма, который очень сложно отскрести от своей жизни. В правой ладони защипало, словно кто-то решил подсунуть ей мешочек с иголками. Уж слишком давно девушка никого не била и не давала хорошенького тумака, хотя, впрочем, и не без этого было понятно, что  очень скоро ладонь зачешется,  покрываясь красными пятнами, возможно будет ныть, но недолго.
- Прости, я… - Девушка дотронулась до переносицы, закрывая глаза. – Я с вас просто фигею, как только можно фигеть с самых тупых поступков. Это ведь… я понимаю из-за чего-то важного, но Джин… из-за того, что Фокс сказала какую-то несусветную чушь?  Да она еще с самого начала плавания была  не в себе, на ее поведения и слова вечно жаловались. Что-то у нее в голове…  она говорит одно, но думает абсолютно другое, в ней… что-то темное, холодное, в глазах. Мне кажется, что внутри нее есть что-то очень ужасное, оно... смотрит и  надсмехается над всем, что происходит. Мне… кажется я действительно боюсь ее…
Ван-Де-Верде опустила   руку и взглянула в сторону палаток, где скрылась Гелика вместе с каким-то мужчиной, предположительней всего, с тем, из-за которого и началась вся суматоха.

Отредактировано Celine Van De Verde (2012-01-29 19:20:25)

Гелика оправдывалась. Точнее не так, она была уверена в своей правоте и обиженно поясняла Славу то, чего он ее лишил.
- Я думала, ты спишь. Тебе не говорили, что притворяться спящим не очень-то красиво?
Не очень-то красиво? Да ладно! Или они на балу и серб что-то пропустил.
А тебе не говорили, что...Хотя стой, мне все равно, что тебе говорили или нет, – он все еще злился.
Честно признаться, Радослав никогда не хотел детей. Т.е. он, конечно, думал о том, что когда-нибудь у него могут появиться дети случайно или намеренно, но не в возрасте 28 лет с наклонностями психопата убийцы еще и сразу в переходном возрасте.
Что убийца без семейных ценностей мог дать детям? Какими бы они могли получиться, унаследовав его гены? Почему-то представлялся молчаливый малыш, который откручивает головы соседским голубям и решает задачи по матанализу. Слав тряхнул головой, чтобы отогнать устрашающую картину. А вдруг это будет истеричная девочка, которую не удовлетворит просто платье, ей нужно будет самое красивое платье, лучше, чем у подруги, плюс зубы подруги...
Гелика говорила о целях, о том, что они одного поля ягоды, сидят в одной лодке и другие показательные сравнения. Но он слышал о ее приоритетах, когда притворялся спящим, и они были совершенно не теми же, что у серба.
Моя цель выжить. – решил пояснить  он. - А какая твоя?
И, как-бы отвечая на вопрос, блондинка поставила его перед выбором. В ту самую минуту, когда Славу говорили «я обычно не так опрометчива, но мне кажется, я люблю тебя», «останься со мной здесь», «я приготовлю тебе завтрак, что ты любишь», «расскажи побольше о себе, мне хочется узнать тебя получше, мы еще долго не расстанемся», они теряли его. Серб крайне ревностно относился к ограничению свободы, не признавал привязанностей и бежал от них потому, что все это могло привести к потере бдительности, импульсивности, что имело смертельные последствия. На его памяти был только один случай и... Невольно он скосил глаза на людей у костра, они превратились в темные фигуры, которые уже спокойно стояли и разговаривали о чем-то.
Гелика взяла его за руку, Слав не шевельнулся, переводя взгляд на ее лицо. Рука осталась висеть вдоль тела, пальцы чуть сжались, а потом выскользнули «на свободу».
Как я сказал, – спокойно произнес мужчина, - у тебя есть последний шанс, не делай глупостей. Бутылка у шалаша, умойся и ложись спать, – он зашагал в сторону места, где устроил временное убежище, забрался внутрь и принял ту же позу, что и прежде.
Только теперь Слав сон будет чутким, тонким, как паутина, чтобы быть готовым перехватить руку с ножом.

Ну это было пиздец какое веселое зрелище. Женские крики, состоящие из брани, кулаки, кровь, даже ноги пошли в ход. Просто картина маслом и сыром, ничего не скажешь. Би молча ужасалась происходящему и ожидала действий от Тилмана. И пока он шел, воображение в её голове рисовало, как она, сейчас такая беспомощная, одевает костюм супермэна и двумя щелбанами заканчивает развернувшийся спектакль с яростными дамами в главных ролях. Эх, жаль, что в жизни не как в кино, и невозможно стать героем, щелкнув пальцами, даже, если у тебя есть трико. Стоп, у блондинки даже трико не было, так что какой из нее супермэн?! Усмехнувшись собственным мыслям, сосредоточилась на реальности. Вот незнакомая блондинка получила от Джин с локтя и упала. Наверняка было больно, и Бауэр ей искренне сочувствовала. Вот именно из-за такой несправедливости, что разнимающий тоже попадает под раздачу, девушка не полезла. Она с облегчением выдохнула, когда Джон наконец вмешался. Он оттащил рок-звезду и начал приводить её в чувства. Она видела и другого мужчину, который занялся блондинкой, и вместе с которой быстро исчез. «Похоже, все позади». И словно в подтверждение этой мысли Джин получила затрещину от милой девушки, пытавшейся помочь. «Вот он, божий одуванчик» Би не осуждала незнакомку, потому что сомневалась, что поступила бы сама иначе, хотя могла, залепив в отместку с кулака. «Теперь-то все?!» Выждав ещё несколько минут, Беллз неуклюже поднялась и похромала к Сиберг, ну а к кому ей ещё было идти?
Джин была не одна, а в окружении Тилмана и вмешавшейся блондинки. Первого она искренне поблагодарила, а затем обратила внимание на незнакомку. Ну, она её видела на корабле, знала, что та из персонала, но имени не помнила. Плохая память на имена, что поделать.
- Ты в порядке? – дождавшись ответа, посмотрела на Джин, которая старалась взять себя в руки. Би осторожно коснулась её плеча, тонко намекая о своем существовании и присутствии рядом.
- Как ты? Получше стало? – бесспорно вопросы были хреновыми, но умнее ничего на ум не приходило. Будь они сейчас не на необитаемом острове, а где-нибудь, куда дошла цивилизация, то Бауэр без лишних слов потянула бы знакомую в кабак. Нет ничего лучше, чем шлифануть драку хорошим алкоголем. Если бы, да кабы. Сейчас же они все находились на острове, и у Би не было даже трико супермэна.

От очередного удара голова Джин дернулась в сторону с такой силой, что она всерьез подумала, что лишится ее. А что, ничего страшного не произойдет – она и так не очень часто ею пользуется. Как ни странно, пощечина отрезвила Джин. Эффект, противоположный угрозам Гелики. Сиберг просто стояла перед Селин. На щеке горел, наливаясь красным, след от ее руки. Руки Джин безвольно повисли вдоль тела.
Джин, оглушенная пощечиной, посмотрела на Селин. Она думала, что, конечно, самое правильное – двинуть ей правой в челюсть, и тут, ради удовольствия, пнуть в живот. Но над ней довлели, собранные вместе, непогрешимая суровость и суровая непогрешимость Тилмана. Под его взглядом хотелось разве что голову в песок зарыть.
Осознание собственного стыда вдруг навалилось на нее многотонной тяжестью. Драки, пьяные и не очень, истерики и скандалы – все это было привычной частью жизни Джин Сиберг и занимало своё почетное место в череде концертов, репетиций и съемок. Когда после утомительного перелета ты попадаешь на сцену к многотысячной толпе и отыгрываешь трехчасовой лайв, нужно чем-то возместить потерянную энергию, и речь не о сне. Стресс, постоянный стресс, алкоголизм, депрессия, истерия – взамен тебе позволяют вести себя… скажем так, буйно, потому что знают: разбив камеру папарацци, ты пойдешь и сделаешь что-то клевое. Но когда оказываешься среди обычных людей, которым твоя звездность по бабуину, эта схема уже не работает. Что мы только что и наблюдали.
Сложнее всего Джин всегда было признавать собственные ошибки. И нести ответственность. И извиняться.
- Прости, – ей с трудом удалось поднять взгляд и посмотреть Селин прямо в глаза. Все тело ныло, особенно сбоку, по ребрам – там, куда пришелся самый удачный из ударов Гелики. Джин было невыразимо, несказанно стыдно, обидно – и снова стыдно. И еще она чувствовала себя униженной, оскорбленной, брошенной; только сейчас Джин в полной мере осознала, что фактически никому не нужна здесь. Странное ощущение.
- Я виновата. Во всем. Я была не права, - по слову выдавила она.
У Джин перехватило горло, и она с силой сжала челюсть, чувствуя, как дрожат губы. Разрыдаться от осознания собственного унижения и никчемности – о нет, только не сейчас. В конечном счете, нужно принимать удары жизни хоть как-то, если не получается с честью и достоинством.
- Как ты? Получше стало?
Джин с благодарностью посмотрела на подошедшую Белинду и, прикусив губу, кивнула. Она не хотела, чтобы ее жалели, но сейчас сочувствие девушки было как манна небесная. Все-таки очень неприятно осознавать, что весь мир против тебя ополчился. Джин чувствовала себя самым последним человеком и готова была поменяться местами с кем угодно, даже с любым из арабских террористов.
Она вполне рассматривала самоубийство как свою будущую профессию – увы, не очень оригинально. Джин вспомнились собственные слова, которые она сегодня днем сказала Славу: «Плохое случается постоянно. У меня регулярно что-нибудь не получается, день за днем, и уверяю: у меня случались колоссальные провалы. Большие, публичные, унизительные и постыдные. Такие, когда все, типа, показывают пальцами и говорят: “В пятый раз у неё нихрена не вышло, вот дура”. Тут же приходят продюсеры и говорят: “Джин, ты, конечно, зайка, но знаешь, так не работают. Почему бы не попробовать иначе?” Всегда хочется ответить: “А почему бы вам не отсосать?”».
Простая истина в том, что что бы с тобой не происходило, какую подножку жизнь бы тебе не подставляла, всегда нужно подниматься и идти дальше. Или брести. Или ковылять. Или ползти. Но не лежать пластом и жрать землю. А поэтому – почему бы тебе не отсосать, Гелика Фокс?