Вот, девочки, лишнее доказательство того, что надо молчать в тряпку и никогда не играть в эмансипацию. На этот раз Джин вовремя прикусила язык, хотя на нём вертелась парочка ответов в тему:
"Они, по крайней мере, никого не убивали, чувак."
"О, ты ещё с Блэйком не знаком!"
Но Джин молчала. Шагнула назад, оперлась плечом о ствол дерева, смотрела на него и молчала. Внимательно, неожиданно бесстрастно и серьёзно выслушала его признание в том, что искал информацию о ней в интернете, проглотила обвинение - Да, я действительно не знаю о тебе ничего, но это не моя вина, ты и сам должен понимать! - и ничем не прервала эту исповедь Радослава, автореферат его жизни, в котором она должна была уловить какое-то обвинение.
Когда серб закончил, повисла пауза. Казалось, даже птицы перестали петь. Джин медленно оторвала плечо от дерева и подошла к нему, опустилась на колени, села на пятки у его ног и заглянула в лицо. Ей нужно было правильно подобрать слова, чтобы, во-первых, не выпустить наружу злость на него, во-вторых, чтоб не обидеть его еще больше.
Омг, я боюсь задеть чувства убийцы.
- Да, у меня было много мужчин, и да, многие из них обращались со мной плохо. Но не думай, что, прочитав обо мне в Википедии, ты знаешь обо мне всё. То, что я шлюха, наркоманка и алкоголичка - это тебе выдал гугл? - было очевидно с самого нашего знакомства. Не нужно открывать заново грёбаную Америку, - ей удалось сказать это с удивительным, неизвестно откуда взявшимся, чувством собственного достоинства, что было редкостью для Джин Сиберг. - И ты нихрена не знаешь о том, что я о тебе думаю, кем считаю и что чувствую. Ты спас мне жизнь и, назовём это так, девичью честь. Я перед тобой в долгу. Но не поэтому я до сих пор здесь.
Она покачала головой, убрала назад лезущие в лицо пряди и поднялась на ноги. Да уж, кажется, она еще успеет соскучиться по ботану-финансисту.
А вот сейчас надо сказать какую-нибудь пафосную фразу, только не слажай, а то всю речь испортишь.
- Что, серьезно? Ни разу в жизни не играл в футбол?
Блииииин...