>>> Корма

Сопротивляться было бесполезно. В конечном счете Терезу просто запихнули в шлюпку, чуть ли не первой.
Вот прекрасный пример демократии.
- О, принц, носить меня на руках не обязательно. Просто дай подохнуть, - выдохнула она, когда парень заносил (вернее, забрасывал) её в шлюпку.
- Нужна помощь? - обратился герой дня к матросу, руководившему посадкой.
- Сэр, просто оставайтесь на своем месте, - тот смерил чересчур инициативного детектива недружелюбным взглядом, ясно давая понять, что тот мешает.
Тереза, с саркастичной усмешкой наблюдавшая за этой сценой, подумала:
О да, голубчик, ты больше всего хочешь сам оказаться в безопасности и спасти собственную задницу. Что же тебе мешает сейчас, в такой момент? Лишат зарплаты? Осудят? Какой бред.
В то время, как палуба наполнялась кричащими людьми, единственной целью которых было продлить свое жалкое существование хотя бы на несколько лет, Зим выбрал единственного человека, который не стремился к спасению. И если Джейкоб считал, что она этого спасения не заслуживала (а он так считал, Тереза была больше чем уверена), то зачем притащил ее сюда против воли? Ответ прост: чтоб очистить свою совесть и сохранить руки чистыми. Извечный вопрос о действии и бездействии. Точно так же, как люди, не позволившие Терезе истечь кровью в ванной, он думал только о себе. Эгоизм и лицемерие обожают прикидываться героизмом.
Тереза забилась в самую дальнюю, заднюю, часть шлюпки. Она сидела поджав под скамейку ноги, и ненавидящим взглядом сверлила Зима - тот, впрочем, не придавал этому внимания и ломился спасать остальных.
Тогда она отвернулась - от переполненной палубы, к горизонту, начинавшему светлеть. И Тереза вспомнила об Аманде, своей полугувернантке, полунадсмотрщице. Учитывая, что Тереза оставила её спящей, шанс спастись у женщины был невелик.
На губах Терезы появилась горькая усмешка.
Она повернула голову вбок и краем глаза увидела, как соседняя шлюпка, заполненная наполовину, просто рухнула с тросов в воду. Истошные вопли и крики раздавались снизу, и было видно, что Селебрити тонет носом вперед.
Тереза сложила руки на обитом железом борту, положила сверху голову и прикрыла глаза. Творящийся вокруг хаос нисколько не трогал ее: в мире этой женщины смерть была явлением самым обычным, принятым и устоявшимся. Она не боялась этого, поэтому и сейчас сохраняла ледяное спокойствие. Если она умрет сегодня, то без показухи и отчаянных воплей.
Тереза и сама не заметила, как голове постепенно окутал сладковатый дурман, и уснула прежде, чем шлюпка даже заполнилась людьми.

Отредактировано Teresa Doherty (2011-09-17 23:53:44)

Шум, гам, крики, что-то непонятное творилось вокруг,Роза переставала соображать. Где она вообще,что, чёрт возьми, происходит? Всё походило на кошмарный, наполненный людьми сон, а ведь Доусон так не любит толпу, будто боится заблудиться в ней, потеряться и потерять людей, которые ей дороги. Наверное, именно поэтому она предпочитала не находиться в зрительном зале на концертах отца, а наблюдать за всем из-за кулис, если это не был опен-эйр концерт. И вот сейчас все её ужасы, все страхи становились правдой, и именно поэтому светловолосая девушка только крепче сжимала руку возлюбленного в своей маленькой ладошке - боялась потерять, боялась, что они разойдутся в разные стороны по простой случайности.
"Сколько людей!" - мельком пронеслось в голове. Да, она знала, что лайнер вмещает в себя прорву народу, но даже подумать не могла, что произойдёт что-то подобное и придётся толочься в этой толпе. Роза не задавала вопросов, просто следовала за мужем, просто таки панически боясь отпустить его руку. О, да - ей было страшно, но не столько за себя, сколько за Эвана и.. И за их малыша, их ребёнка, - совсем крошечного, но.. Кажется, Роузи даже шептала что-то типа "Малыш, всё будет хорошо,  всё хорошо.." - что походило либо на самовнушение, либо на сумашествие. Впрочем, никто и не обратил внимания на это - Доусон говорила, еле-еле шевеля губами. Она не спорила - обойдём так обойдём,Эвану лучше знать, вот только сейчас художница чувствовала себя совершенно бесполезной - она ничего не может поделать, да, чёрт, она даже не может сориентироваться, где они находятся! Вдох, выдох. Всё хорошо. Они спасутся. Обязательно спасутся. И у этих двоих будет семья, будет ребёнок.. Сосредоточившись, Роза будто немного пришла в себя и успокоилась. Да, нужно собраться и не паниковать, как делали многие вокруг.
- Давай. - согласилась светловолосая, чувствуя, как кто-то вцепился ей в локоть. Это, конечно, нехорошо, но Доусон не могла думать только о себе и быстро отмахнулась. Но людей, всё-же, слишком, слишком много, как по мнению Розы. И ведь далеко не все сейчас находятся здесь.. К слову, где остальные? Впрочем, неважно.
Всеми правдами и неправдами, но парочка таки протолкалась к шлюпке, и даже тогда, когда Эван пропустил её вперёд, светловолосая не отпустила его руки, просто заставляя следовать за собой. Он должен, он обязан быть рядом, чёрт возьми! Только рядом и только с ней, никакого геройства она не допустит. Да, эгоистично, но до конца ли? В конце-концов, их ребёнку нужен отец.
- В порядке, - сказала Роуз, не сильно-то и солгав. Да, она была немного напугана, но в общем-то ничего очень плохого с ней не случилось, да и Эван находится рядом, что не может не радовать. Художница обняла супруга за пояс и уткнулась носом ему в плечо, ясно давая понять, что не отпустит его. - А ты? Всё.. Хорошо? - последнее слово далось с трудом, ведь какое "хорошо" может быть, если история "Титаника", кажется, может постичь и их лайнер? Нет, всё будет в порядке.
- Не отходи от меня, ладно? - попросила девушка, не поднимая головы.
Он должен быть с ними - с Роуз и их будущим ребёнком. Правда, Эван о ребёнке пока не знал.

Отредактировано Rose Dawson (2011-09-22 17:44:47)

--->> откуда-то

Сказать, что та ночь была какой-то волшебно-фантастической, и предстоящая катастрофа ощущалась в воздухе (как наверно будут в один голос кричать выжившие) - будет ересью несусветной. Ночь была совершенно обычной, можно даже сказать приятной. В воздухе пахло соленой водой, было прохладно -одним словом, обстановка соответствовала идеальной ночи на круизном лайнере.
Наверно поэтому Анна предпочла сну прогулку на правом борте, где почти никогда, в это время суток, нельзя было найти ни одну живую душу. Захватив книгу о психологии лжи, женщина, после короткой прогулки, уселась в позе лотоса прямо на палубе, и погрузилась в чтение. Кроме намеченного скандала с автором из-за искажения фактов в пятой главе, ничто не предвещало беды. Тем более такого масштаба. 
Первый толчок, как гром среди ясного неба, отбрасывает Анну на десять метров, из-за чего она сильно ударяется о перила головой.
Вашу мать! - присвистывает женщина, рывком приводя тело в сидячее положение и со стоном, пережидая тошнотворное головокружение. Что это, черт подери, было?! 
Внезапно прозвеневшая сирена неприятно резанула по ушам. Стараясь не потерять равновесие, брюнетка, крепко взявшись за перила, нагибается к книге, но тут ее внимание привлекает выбежавший на палубу второй помощник капитана, который заранее намеченным курсом двигается к шлюпкам.
Забыв о книге, Пакуин выпрямилась, и вместо того, чтобы ринуться к шлюпкам, стала наблюдать за разворачивавшимися событиями. Мужчина стал возиться с рычагами, но те, как назло, не поддавались его натиску. Даже с значительно неблизкого расстояния, Анна заметила учащенное дыхание и... всего на краткий миг, Джон повернул голову в ее сторону. Этого мига была достаточно, чтобы женщина заметила его брови, (сначала приподнятые, а затем сдвинутые вместе) свидетельствующие об его сильном волнении. Тогда-то Пакуин и поняла, что дела плохи. Пора заканчивать отпуск.
Один известный философ говорил: когда люди столько мужества приносят в этот мир, мир должен убить их, чтобы сломить, и поэтому он их и убивает. Мир ломает каждого, и многие потом только крепче на изломе. Но тех, кто не хочет сломаться, он убивает. Он убивает самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, можешь быть уверен, что и тебя убьют, только без особой спешки.
Анна относила себя к категории "ни те, ни другие, ни третье", поэтому не спеша продвигалась к шлюпкам, внимательно вглядываясь в искаженные от страха и паники лица пассажиров, несущихся по палубе.

>>> Бассейн под открытым небом

Ночь нежна расшатанными нервами, половина первого, незнакомый бульвар… Знакомый, и не бульвар,  а ночь нифига не нежна, и половина уже не первого, а пятого! Они с Селин бежали по палубе, но в какой-то момент рука блондинки выскользнула из руки Джин, а Сиберг даже не заметила этого. Просто когда она обернулась, расты уже не было рядом.
- Селин! СЕЛИН! – закричала она, озираясь по сторонам.
Люди вокруг мелькали, как образы из фильма Ларса фон Триера.
Окей, давайте разберемся сразу. У нас на низшем уровне – базовые потребности: кров, одежда, пища, вода и размножение. Затем – безопасность. Третьим номером – отношения. Четвертым статус, тщеславие. Чуете разницу? Отношения идут за безопасностью, и простой антропологией определить можно было то, что Джин опять поступила эгоистично: она не стала искать Селин, просто продолжила свой путь к шлюпке. Приходилось расталкивать людей и хорошо орудовать кулаками. Все это напоминало её собственный же рок-концерт: люди кричат, пихаются, пытаются пробраться к одной точке. Только на этот раз точкой была не сцена с ней, Джин, а единственная возможность сбежать от смерти.
В ней кипела решимость, граничащая с бездумным вандализмом – она даже ударила какого-то парня, который загородил путь. С удивлением Джин поняла, что она не боится и не паникует. Нет, не это чувство толкало ее вперед. Адреналин кипел в крови, и ей хотелось просто добиться цели.
Прямо перед ней парень – тот самый, которого она ударила, - налетел на темноволосую женщина.
- Двигай ногами, сука! – крикнул он ей в лица, и схватил женщину (а это была Анна) за плечо, отталкивая в сторону.
- Хэй, отвали от нее! – услышала Джин собственный голос, и прежде, чем успела что-то сообразить, уже вцепилась парню в волосы, заставляя его откинуть голову назад и отпустить Анну. – Я оторву твой член и скормлю рыбам, если увижу еще раз, - прорычала она ему на ухо и отпустила.
Бросив взгляд на женщину, Сиберг отвернулась и продолжила проталкиваться сквозь толпу к шлюпке.

Читать об естественном отборе, где выживает сильнейший - это одно, но узреть это своими глазами - абсолютно другое.
За считанные секунды правый борт заполнили охваченные паникой люди, которые то ли настолько испугались, что потеряли контроль над своими эмоциями, то ли специально вели себя, как обдолбаные твари, в надежде на то, что так их сочтут больными и пропустят в шлюпку. В любом случае, ни одна из таких тактик не действовала, а все, потому что мысль была поверхностной. Банальной. Той, до которой легко додуматься не тебе одному.
Тут главное правильно расставить приоритеты, сразу адаптироваться в экстренной ситуации.
Анну не устраивала перспектива стать утопленницей круиза, посему она всеми возможными и невозможными силами пыталась прорваться к шлюпкам. Как писалось ранее, главное правильно расставить приоритеты: молодые мамы с детьми и старики, конечно, вызывают жалость, но они сами за себя. Что-то можно выбирать сердцем, что-то умом. По своему опыту Пакуин знала - выберешь умом - останешься в выигрыше. В данном случае, живой.
С адаптацией тоже особых проблем не возникло. После того, как ее во второй раз повалили на пол, женщина встала с твердым намерением следующий раз дать сдачи.
Она слышала, как люди плакали, кричали и звали на помощь. Жалость была слишком большой слабостью для Анны, поэтому она решила сфокусировать внимание на женщине с ребенком, которые шли рядом . Мама, будто заговоренная, все повторяла:
- Спаси нас, Господь. Спаси.
Закатив глаза, Пакуин флагматичным тоном произнесла:   
- Насколько я знаю, разговор с невидимыми людьми — признак шизофрении.
Тут по-видимому этот "невидимый человек" оскорбился, т.к. в следующую минуту женщина почувствовала, как ее кто-то грубо взял за плечи и оттолкнул. Брюнетка повернулась к обидчику лицом, со словами" пиздец тебе, урод", но не успела занести кулак вверх, как внезапно материализовавшаяся брюнетка вцепилась в мужчину, который уже начал уносить ноги.
Поблагодарить спасительницу не удалось, обстановка уж совсем не способствовала обмену любезностями.
- Мамаа!
На протяжении всей "посадки" Пакуин будто преследовал голос маленькой девочки. И чем ближе она приближалась к шлюпкам, тем слышнее он становился.
- Мамаа! Где ты, мамочка?
Анна наконец увидела ее. Ребенок, лет четырех, вцепившись побелевшими от холода пальчиками прутья, стоял просунув голову меж перил, и кричал, что есть мочи. Брюнетка попыталась отвернуться, сфокусироваться, как в прошлый раз, на чем-то другом. Но как только она закрывала глаза, видела силуэт девочки, которая падает после очередного толчка в ледяную воду.
Не время геройствовать. Позаботься о своей, и без того, многострадальной заднице, женщина!
Анна сделала глубокий вздох, а затем шумный выдох. Вот и шлюпка стала видна, через минуту она будет в ней, наблюдающая со стороны за тонущим кораблем. Но вдруг по кораблю пронесся резкий толчок, который чуть не сбил Пакуин с ног.
Дерьмо!
Это тот случай, когда чувства берут вверх над разумом.
Она не поворачивалась, чтобы узнать там ребенок или нет. Просто повернулась и со всего разбега впечаталась в перила, где свесив все тело держалась девочка. Схватив ее за плечи, брюнетка резким движением вытащила ее на борт.
- Где твоя мама? - слишком громко крикнула Пакуин, схватив дрожащего ребенка на руки и проталкиваясь к уже утерянному месту в шлюпке.
- Мммаамаа! Водиичка! Бух - и нет маамы! - развела руками девочка, тыкая пальцем в грудь Анны.
С ребенком в руках, женщина быстро заняла место в шлюпке. Прижав малышку к груди, брюнетка зажмурилась, и только сейчас поняв, что задержала дыхание при посадке, шумно выдохнула.
Казалось, кошмар остался далеко позади.
Малышка еле слышно посапывала у нее на руках, когда Анна заметила брюнетку, спасшую ее от чокнутого на палубе. И какого было ее удивление, когда в ней она узнала популярную певицу - Джин Сиберг! Нагнувшись к ней, она еле слышно прошептала, дабы не разбудить ребенка:
- Ты ловко разобралась с тем гадом тогда, - ожидая реакцию на ее реплику, Пакуин промолчала, а затем добавила. - Я Анна.

Кто-то так энергично махал руками, привлекая внимание к себе (про самопожертвование и то, чему учил старина ИХ, всеми было забыто: "Меня, меня, спасите меня, забейте на эту дуру с младенцем, все равно он вырастет моральным уродом, который будет пить, курить, ширяться по углам, а потом бросит свою брюхатую подружку!"), что заехал Джин по лицу - из носа, и так пострадавшего от многолетних пылевых процедур, хлынула кровь. Теплая жидкость бежала по подбородку, заливая подбородок и белую футболку. Это не было больно, скорее - неожиданно и обидно. И Джин даже не поняла, что именно это её и спасло.
Ибо она уже - алилуйя! - полуизбитая, вся в синяках наверное, добралась до края борта, где неулыбчивый матрос заметил кровь на ее лице и, похоже, решил, что ей-то помощь нужна больше, чем остальным. Он протянул музыкантше руку и помог забраться в шлюпку.
Джин казалось, что все происходит в безумном сне, психотропной фантазии. Хмель и наркотики уже отпустили ее, и трезвая действительность ой как не нравилась Джин. Она шла по проходу шлюпки, тыльной стороной ладони стирая кровь с лица. Взгляд натыкался на окружающих: красивая молодая пара, потерянная темнокожая девочка, два парня, какая-то телка, полулежащая на бортике, Селин.... - о, слава яйцам, она цела.
Джин села рядом с блондинкой, не говоря ни слова. Адреналин тоже пошел на убыль, и Сиберг постепенно осознавала весь ужас происходящего. Все это безумно интересно и даже забавно, когда ты находишься по другую сторону экрана телевизора.
Она прислонилась спиной к бортику и запрокинула голову назад, положив ладонь на переносицу и стараясь остановить кровь. Сиберг прикрыла глаза, повторяя про себя, что все это происходит не с ней.
- Ты ловко разобралась с тем гадом тогда, - раздался тихий голос, настолько тихий, что Джин сначала подумала, что это ей кажется. Чтобы проверить, она открыла глаза и увидела брюнетку, с которой давече встретилась на палубе. На руках у той спал ребенок. Его раньше не было.
ОМГ, она украла ребенка.
Джин через силу улыбнулась в ответ и кивнула:
- Всегда приятно врезать засранцу.