В руках его были барабанные палочки и сейчас, даже если бы кому-то и пришло в голову спросить, откуда у Брэндона Сворда сей несоответствующий его положению в группе, инструмент, вокалист "Харона" не нашелся бы, что ответить.
Ночь плавно перетекала в утро, безумное утро, наполненное кокаином, растворенным в шампанском и отзвуками полуночных безумных гитарных риффов. Где он? Откуда он пришел? Сколько бутылок "Jack Danials" было снято с полок бара сегодня ночью? Почему он ночевал не в номере отеля? Что, черт возьми, вообще это за отель? ... Брэндон усмехнулся сам себе - неплохо было бы узнать и что это за город.
Его уже даже не мутило, хотя неприятная тяжесть в ногах говорила о усталости и бессонной ночи. Еще одна ночь, еще один случайных трах, еще одна счастливая фанатка, натягивающая трусики с желтым Багс Банни на свои стройненькие бедра. Этот тур для Сворда сливался в одну бесконечную неуклюжую вечеринку.
Проклиная гравитацию и крепко сжимая палочки дрогнувшими пальцами, Брэн брел по длинному коридору гостиницы, собирая ногами складки красной ковролиновой дорожки и испытывая какое-то мрачное удовлетворение, когда край коврика, приклеенный к полу, отрывается и на гладком паркете остается грязная дорожка из пыли, засохшего клея и красной ворсы.
Кажется, он шел по коридору так долго, что его начали уже посещать мысли, а не заблудилась ли рок-звезда? Кстати, он не исключал возможности, что эта прогулка ему только снилась, пока в действительности он неудобно спал, устроившись под барной стойкой в баре напротив. Иначе, как объяснить томный голос Джимма Моррисона, прощавшегося со своими "Прекрасными друзьями" и объявляя им о "конце", звучащего прекрасным саунд-фоном для бездумного путешествия? В какую-то минуту, Сворду показалось, что он  походит на Алису, и он все ждал, когда же из-за угла выскочит кролик...
А Кролик появился. Только несколько не в том виде, что ожидалось музыканту. Открыв дверь своего номера, которую он все-таки с трудом, но нашел, Брэндон едва успел переступить порог, как в глаза бросилось нечто рыжее, маленькое, при этом поразительно черно-белое.
"Вот и Кролик", - усмехнулся про себя Сворд, краем глаза разглядывая горничную. Сколько же он их повидал за то время, как любой отрыв на сцене стал приносить существенное пополнение его счета в банке? Горничные и портье сменялись и так и оставались безликими. Это расстраивало Брэндона, он любил людей, любил из лица. Служащие же отелей всегда были безликими.
Проходя мимо девушки и наступая своими простыми коверсами по битому стеклу, Сворда вдруг посетила какая-то безумная идея. Он, молча, поймал рыжеволосую горничную за талию и прижал спиной к своей груди, свободной рукой забираясь ей под юбку, чтобы за резинкой чулок оставить шелестящую бумажку в крупном денежном эквиваленте.
- Ты сама тут все это устроила? - как бы только сейчас замечая беспорядок в номере, поинтересовался Сворд. Ведь одно он знал точно - где бы он не провел эту ночь, он точно провел ее не в этом отеле.

Все покупается. Все продается. Вопрос в цене всего навсего, как ни прискорбно было это признавать. Брэндон испытывал какое-то странное чувство, провожая скрывшуюся в декольте простого платья купюру: смесь раздражения и усталой обреченность. Ему вдруг показалось, что они с этой девочкой очень похожи. Он только что купил ее, а его... его покупали все, кто хотели, от прыщавых подростков, до озабоченных старух. Дайте немного денег, вам поставят штампик на запястье - и Брэндон весь для вас! Он будет публично мастурбировать свою душу! И только для вас! ...А так же всех тех, кто за это заплатит...
Сворд едва смог побороть приступ легкой тошноты. Агрессия накатила, как обычно, поднимаясь от низа живота и разбегаясь по венам, закупоривая сосуды горячими углями бессильной ярости. Ему хотелось прямо сейчас сжать тоненькую беленькую шейку и давить. Давить. Давить... пока ее тело не дрогнет и не сломается, повиснув на руках Брэна, как марионетка с обрезанными нитками.
Он сжал зубы. Он все чаще ловил себя на мысли, что не понимает и никогда не поймет причин, побуждающих других людей брать деньги за возможность быть использованными.
"Я устал. После тура я хочу поехать куда-нибудь на Боро-Боро, обдолбаться чистейшим кокаином и жечь костры на полу в номере-люкс с видом на этот охуенный купленный красный закат", - мысль была как будто не его, как будто изображение в голове, затянутое пленкой. Без яркости, без контрастной четкости линий, но достаточно понятное, чтобы ни с чем его не перепутать.
- А мне ... - он шепнул ей на ушко, намеренно пользуясь этой напускной интимностью, - ... плевать, что там говорят постояльцы. Я рок-звезда, я могу выбросить свою гитару из окна на авто твоего босса... и мне за это ничего не будет.
Он улыбался. Ему понравилась эта идея и Сворд, не долго думая, отпустил горничную и направился к упакованным в чехлы инструментам. Его "Gibson" лежал там же, поверх снятых с барабанной установки тарелок. Черная лакированная гладкость гитары манила и, казалось, светилась изнутри. Она будто кричала "Эти толстые придурки отдали за меня кучу денег! Давай, детка, оставь на мне свои жирные пальчики!"
Ухватив гитару за гриф и потащив к окну, Брэндон оглянулся через плечо:
- Ну, малышка, какая тачка возит задницу твоего шефа?