Почему-то в последнее время любое пробуждение Слава сопровождалось головной болью и неудобный положением тела. Но одно дело заснуть свернувшись на диване, или обняв унитаз, и совершенно другое очнуться привязанным ремнями в стоячем положении. Вчерашний вечер Кискинов не помнил совсем, лишь обрывки. Они с Джин были в супермаркете, потом ушли, потом...нет, не помнил.
Но на кой нам вчера, когда есть сегодня. Солнце встало выше ели, время в сад, а мы не ели, Слав, -  сначала открыть один глаз, потом второй, медленно впустить картинку в сознание и охренеть.
Какого? - Слав дернулся и в ту ж секунду почувствовал как в праве плечо воткнулось что-то острое. Резкий поворот головы, даже слишком резкий для такого тяжелого состояния сознания, и боковым зрением он узрел лезвие ножа.
Один шаг назад и острие вонзится в его плоть! Серба пробил холодный пот, он сжал пальцы в кулак и ощутил в правой руке что-то прямоугольное, рука находилась уже вне поля зрения, зато в поле была ужасающая картина.
Кискинов находился в комнате, где было мало света, окружающее он мог видеть через амбразуру в конструкции впереди себя, отовсюду слышалась возня и возгласы.
Эй! - позвал он. Эй, кто там? - в противоположной стороне комнаты стоял стул, на котором сидела знакомая ему девушка. Джин, - крикнул Слав, - как ты? - дурацкий вопрос сам собой улетучился, когда взгляд упал на лезвия у ее запястий.
В странных позах, прикованные к различным приспособлениям, в комнате находилось еще три человека. Одного из них Слав уве видел,  остальных нет. Что было с девушкой по центру, он не совсем понял, пока та не зашевелилась и не замычала. Если бы Кискинов был слабонервным, он точно захлебнулся бы блевотиной, глядя на то, что ч ней сделали.
Нужно бы попытаться выбраться, но на стене включается огромная плазма, с которой на них смотрит кукла на велосипеде. Фрик вещает своеобразные правила и дает подсказку. А потом начинается обратный отсчет на циферблате. Всего  10 минут, нужно что-то делать, срочно.
Слав судорожно оглядывается и вдруг вспоминает слова уродца. Диктофон! Вот, что у него в руке. Пальцы нащупывают кнопку и из динамика льется тот же голос:
Радослав, психологи в интернате говорили, что у тебя отсутствует страх перед смертью и ты не ценишь человеческую жизнь – ни чужую, ни свою. Но так ли это на самом деле? Ты зарабатываешь деньги, причиняя людям страдания. Ты пытаешь и убиваешь их. Ты не задумываешься о том, что совершил в прошлом, и не испытываешь раскаяния. Ты живешь только настоящим днем и боишься оглянуться назад. Но пришло время сделать это. Чтобы выжить, тебе нужно сделать несколько шагов назад.
Знал бы молитвы, поклонялся бы Святым, начал бы молиться сию секунду, но не Радослав. Его первой мыслью было: Интересно, а не услышал ли кто, чем он зарабатывал на жизнь? - похоже нет, все были слишком заняты своими проблемами.
Эта сука хорошо его знала, вот бы добраться до нее и оторвать маленькую уродскую головку!
Кискинов подался вперед, ощущая как ремни ослабевают, разжал руки и отпустил диктофон. Тот ударился о кафель и, кажется, разбился. Руки проворно забегали по телу, освобождая его от ремней, а затем нажали на  конструкцию впереди. Она была слишком тяжелой, даже для него, слишком...
Парни, - позвал он еще раз, -кто-то может освободиться? Мне самому не сдвинуть с места, - какой там, каждый был занят своей возней.
Ты, в клетке, протяни руку, там рычаг! Да не ссы ты!

Когда он оказался парализованным и окончательно перестал верить в доброго дядю-мецената, что будет спонсировать операцию по восстановлению опорно-двигательного аппарата, ему снились сны о том, как прекрасно самостоятельно добраться от своей темной маленькой квартирки до супермаркета, купить там себе бутылку вермута и минералки, а по дороге обратно заглянуть в соседское окно и улыбнуться симпатичной Саманте, квартира которой находится в соседнем подъезде. Еще ему снилось, что было бы очень круто дойти до киоска и купить газету, открыть ее на предпоследней странице где обычно печатаются предложения о работе, а может быть даже сесть на автобус и съездить на другой конец города в центр занятости, где придется долго сидеть в очереди, буравя взглядом потолок и краем уха слыша бурчание недовольных пенсионерок.
Ничего странного не замечается?
Слишком ограничено. Слишком мало, слишком сухо и неполно. В такие моменты обычно описываются высокие мечты о том, чтобы пробежать во всю прыть по зеленому лугу, нырнуть в солнечный день и плескаться в нем, как счастливый утенок; или бегом, непременно бегом, промчаться по всем улицам города, сшибая прохожих, нелепо извиняясь перед ними и бежать дальше только для того. чтобы ощутить всю прелесть этой свободы, этого дара, который утратил по глупости. Этой мечты, которую, казалось, не исполнит уже никто.
И что же это? Страх перед переменами? Страх/опасение/осторожность, мол, вдруг снова что-то случится и ты снова окажешься в скорлупе своего кресла бесформенным и беспомощным слизнем, куколкой не родившейся бабочки? Нееет... Если бы он вновь смог ходить еще в том, реальном мире, который теперь, в этой вывернутой наизнанку извращенной реальности казался миром искусственным, виртуальным, а уже действительность в весьма непривлекательной оболочке разворачивалась во всей красе тут, в городе мертвых и не очень людишек, то он бы совершенно точно продолжал сидеть в своем скрипящем кресле у компьютера, неосознанно крутить колеса, запоздало вспоминая, что может дойти сам, по-прежнему бы не выходил из дома без особой необходимости и по-прежнему был бы меланхоличным флегмом, с язвительным скепсисом смотрящий на окружающий мир.
И какой из миров будет матрицей? Красная таблетка или синяя?

Бог обращается к человеку шёпотом любви, а если он не услышан – то голосом совести; если человек не слышит и голоса совести – то Бог обращается через рупор страданий.
(с) Клайв Стейплз Льюис

Мышцы сводило от нудной и неприятной боли, которая бывает от долгого нахождения в неудобной для тела позе и это ощущается почти невыносимыми тянущими ощущениями, от которых спасает только хоть какая-то разминка или хотя бы смена этого неудобного положения на что-то более комфортное. Глаза удалось открыть, зрение долго сфокусировалось на пыльном, сером полу, лежание на котором еще отзовется ноющей болью в теле, привыкшего к мягкости хоть какого-нибудь матраса. Налитую свинцовой тяжестью голову удалось приподнять, опереться обеими ладонями об пол, чтобы наконец-то выяснить, что это за звук такой, не то мычание, не то еще что-то. Левая ладонь оперлась об инородный предмет, гулко закашлявшись пылью, Луис посмотрел на это и не сразу различил небольшой дешевый диктофон. Что за...
Мужской голос, непонятные оклики, мычание и прутья решетки перед собой отрезвили и заставили соображать куда быстрее, чем приходилось в себя. Кастанеда сел на колени, осмотрелся и побледнел, ошалевшим взглядом осматривая комнату и все то, что здесь происходило. В самый большой шок ввергали две леди, одна из которых вот-вот останется без обеих рук, а вторая... Ауч... Рефлекторно сам пошевелил языком во рту, будто бы проверяя, а свой-то не проколот ли? Еще один, как раз горластый, мужик стоял у стены, конструкция, грозившая ему не самым приятным времяпровождением внушала.
Все что-то говорят, кричат, один Лу, как всегда, успевает делать все, кроме того, чтобы произнести это. Ему и мыслительного процесса хватает. Сон?... Дурацкий какой-то, в духе триллеров, в которых непременно все герои умирают мучительной смертью, как бы они не пытались выбраться.
А тут вдруг телевизор включился, а там... Кастанеда терпеть не мог вот эти отсылки к детству, которые не предвещают ничего хорошего. Смесь детской беззаботности, счастья, тепла и света со смертью, с извращенной психикой серийного маньяка и убийцы-психопата - что может быть отвратительней? Извращение понятий и внушение страха тем, что обычно рождает умиление по психике не слабо царапало. А времени на раздумья всего 10 минут, выданные ЦУ не радовали, а на кнопку диктофона придется нажать. хотя вот совсем не хотелось. Облизав пересохшие губы, испанец медленно и осторожно запустил пленку, кажется, с кем-то одновременно, отчего пришлось прислонить его к уху.
Луис, судьба сделала тебе огромный подарок: ты выжил в аварии. Но вместо того, чтоб начать новую жизнь, ты пытался покончить с собой. Ты только сожалеешь о том, что утратил, но не ценишь всего, что у тебя осталось. Неужели твоя жизнь настолько ужасна, что ты готов отказаться от неё? Пришло время проверить это.
На столе рядом с твоей клеткой лежит ключ, он привязан к штативу. Этот ключ открывает дверь твоей ловушки. Чтоб достать его, тебе нужно лишь протянуть руку. Но будь внимателен: порвав веревку на ключе, ты приведешь в действие гильотину и лишишься кисти. Жить или умереть – решать тебе.
За что? Это вес за.... За уныние? Никто не спорит, это грех, но в чем я виноват перед этими людьми, да хоть перед кем-нибудь кроме себя? Максимализм, конечно, обычно перегорает годам к 23, ну а тут он до 25 дотянул, ну и что? Зачем теперь мне отрезать руку, когда я только-только получил обратно ноги?
Бред, бред сивой кобылы, Орущий мужик обращается к кому-то и Кастанеда тоже смотрит в клетку напротив различая...
....мразь.
А что там рядом, рычажок? Вот ты на него и нажимай, что уж там, подумаешь. останешься без руки. Тебе полезно.
А сам приподнялся, осматривая стол и видя ключ, осторожно протянул руку, не касаясь ни ключа ни нитки, отследил ее направление и с опаской посмотрел на лезвие. Отрубит с легкостью, не успеешь убрать руку. Дерьмо! Тут же одернул назад, осматривая и замок от клетки и ключи и плоское лезвие. Сокамерников обвиняют в эгоизме? Вот вы и спасайте мир. А что до меня..
- Да ладно панику разводить, все равно мы уже умерли один раз. Ну сдохнем во второй, что уж там.
А жить-то хочется все равно... Там Кармен осталась, как она без него-то сможет?...

Сэт проснулся от ноющей боли, охватывающей все тело, какая обычно бывает после хорошей пьянки или хорошей драки, и, оглядевшись по сторонам, охренел от увиденного, мягко говоря. Крошечное помещение, в котором уместились 5 человек, явно оказавшихся здесь не по собственной воли и больше походивших на подопытных мышей. Спросони, Лэйн не мог понять, что здесь происходит и почему все эти люди чего-то там вопят. Он и подумать не мог, что тут что-то опасное, да и вообще, первой мыслью было, что это все всего лишь идиотский сон, так похожий на реальность. Смытно представляя себе положение вещей, Сэт протер руками лицо, после чего еще раз внимательно осмотрелся: в глаза первым делом бросилась клетка, в которой он был заперт, с тыжелыми ржавыми прутьями, которые не то что сломать не удастся, их даже не погнуть, при всем желании. Оценив свое положение как безвыходное, Сэт обратил внимание на люде, его окружавших. Он наконец заметил, что все они были не в лучших условиях, что и он сам, а кто-то даже в более худших. Важно то, что все они были практически обездвижены, и при малейшем желании высвободиться из персональных ловушек, рисковали остаться без отдельных конечностей. Но, все равно, можно как-то найти выход, Сэт решил. Это всего лишь вопрос времени. Времени, которого нет..
Именно в этот момент истерческие возгласы людей заглушил другой, более зловещий голос, то заставил всех на момент заткнуться и внимательно слушать. Голос принадлежал какому-то странному кукле-клоуну, чью физиономию бедняги могли наблюдать с экрана монитора, подвешенного на обшарпанной стене. Сэт попытался сосредоточиться и внимательно уловить суть монолога, но когда кукла заткнулась и монитор потух, он понял лишь то, что через десять минут они все неминуемо сдохнут, потому что вряд ли кто-то захочет помочь ближнему своему, когда собственная душонка так близка к частилищу.
- Что за.. - он не успел договорить, как услышал откуда-то сбоку женский вопль, смешанный с пустыми угрозами. Сэт повернул голову, обращая внимание на обладательницу пронизывающего голоса. А, мужик, это ты..
Уидев знакомое лицо, Сэт обвел глазами всех присутвующих в очередной раз, чтобы убедиться, что всех присутсвующих он знает, в какой-то мере. Правда, сейчас все отношение к людям, плохое или хорошее, автоматически отошло на второй план, а в голове крутилась мысль, как с меньшими потерями спасти собственную задницу из этого ада.
С разных сторон комнаты раздавались диктофонные записи, смешиваясь в единый гул. Как оказалось, что каждому узнику достался диктофон с какой-то записью, и Сэт, логично предположив, что не является исключением, опустил глаза на пыльным пол внутри клетки и заметил сиротливо лежавший на нем старенкий диктофон. Подняв вещицу с пола, Лэйн неуверенно покрутил его в руках, не решаясь нажать на кнопку. "А вдруг там информация не для чужих ушей?" - опасался Сэт, кинув подозрительный взгляд на собравшийся народ. Но, убедившись, что все вокруг заняты своими проблемами и им глубоко похуй, что там у Сэтика за запись, он нажал на кнопку:
Сэт, как ученый, ты должен прежде всего заботиться о людях. Но, не будучи высокоморальным человеком, ты бездумно согласился участвовать в эксперименте с городом. Тебя не интересует судьба людей, над которыми проводится эксперимент, но у тебя не получится остаться равнодушным к тем, кто находится в этой комнате. 
В стене ты видишь два рычага. Они оба открывают дверь твоей клетки, но дотянуться ты можешь только до одного. 
Я хочу знать, есть ли в тебе жажда жизни. Выбор за тобой. - Проговорил с помехами тот же мерзкий голос, что озвучивал клоуна. Откуда эта мразь узнала обо мне? Сэт серьезно озадачился происходящим. Ведь, если этот черт узнал о его конспиративной работе, о которой узнать в принципе невозможно, то наверняка этот тип, кем бы он ни был, очень опасен.
Лэйн прокрутил запись чуть назад, прослушав последнюю информацию, где говорилось о каком-то рычаге:
В стене ты видишь два рычага. Они оба открывают дверь твоей клетки, но дотянуться ты можешь только до одного. 
Я хочу знать, есть ли в тебе жажда жизни. Выбор за тобой.
Когда глазами Сэт нашел тот самый рычаг, который, к слову, был раскален до предела, тело обдало холодным потом, а зрачки расширились от увиденного. Парень, нисколько не намеревавшийся лишаться руки, подскочил на ноги, хватаясь руками за толстые решетки клетки и, изо всех сил попытался их разжать. Но да куда там, прутья лишь глухо задребезжали, давая понять, что это пустая трата сил и драгоценного времени. Лэйн со злости пнул по решеткам ногой, ударив еще и палец, ко всему прочему, и нервно заметался по клетке, схватившись руками за голову. Его охватила паника, как бы этого не хотелось. Он безумно хотел выбраться живым из этого места, и, выбраться целым. Но, понимал, что перед ним стоит выбор: либо остаться, возможно, без кисти, либо остаться с рукой, но всего-то на десять минут. И не стоило даже  надеяться на чью-нибудь помощь.
Правда, похоже, это понимал он один. Хитрая сербская морда противно заскулила о помощи, обращаясь к Лэйну и тому парню в клетке. Сэт, к слову, только сейчас заметил морду второго узника, узнавая в нем Луиса, брата, давно почившего в глазах Джонсона. Сэт, конечно, был бесконечно виноват перед беднягой, но сейчас не то место, чтобы выражать свои чувства, зато, сейчас самое время спасать свою задницу.
- Пусть он! - вскинул руку, указав на Луиса, молча сидевшего в своей клетке. - Он привыкший, десять лет жил без ног, и без руки сможет. - звучало мерзко, конечно, но не сейчас о тактичности думать.
После своего предложени, Лэйн посмотрел на Луиса с надеждой, что тот внемлет призыву "брата" и спасет всех. Но, уловив его злобный взгляд, и эта надежда отпала.
И снова все занялись своей возней, ни к чему не приводящей. И только Джин снова включила мужика и хоть как-то попыталась воодушевить народ на подвиги. Правда, под конец сдалась и жалобно завыла, что не жаждет умерать. А кто хочет, мать твою?!
Джонсон бросил взгляд на Нору, наконец. Нет, он ее и раньше заметил, просто старался не смотреть на нее, было больно. И сейчас, стиснув зубы от злости и непреодолимого желания прикончить ту тварь, что поступила так с ними, смотрел на эту милую девчушку, что даже о помощи не могла попросить.
Долго не выдержав созерцать эту картину, парень еще раз обвел безысходным взглядом всех окружающих, понимая, что никто не решится быть первым. А времени оставалось не так много.. совсем немного.
И тут, Сэт решил, что, возможно, сможет обмануть их мучителя. Он быстро снял с себя футболку, которая стала уже влажной от пота, и, принялся обматывать ее вокруг руки, жалея, что это всего лишь тонкий хлопок. Обмотав руку, он невно сглотнул, готовясь к худшему. Потом подошел к краю своей маленькой клетки и, просунув руку в щель между решетками, протянул ее к рычагу. Сказать, что было страшно, это ничего не сказать. Внутренный голос истошно вопил, опасаясь потерять руку, а инстинкт самосохранения подгонял вперед.
Даже в приличном расстоянии от рычага, чувствовалоь тепло раскаленного докрасна металла. Но другого выхода нет, лучше уж потерять лапу, чем сдохнуть вообще.
Решив таки не отступать, даже ри всем своем страхе потерять конечность, Сэт  схватился рукой за рычаг, крепко сжимая тот, не столько из-за желания открыть дверь, сколько из злости, смешанной со страхом. Но, Лэйн прогадал со своим хитрым планом. Тонкая ткань начала быстро плавиться, а тугой рычаг было тяжело опустить. Слишком тяжело. Но, отступать было бы глупо, и, глухо закряхтев, Джонсон потянул рычаг вниз, прилагая все свои силы к сему действу. И, чертов рычаг поддался, наконец. Правда, это неутешительно все равно, потому что поддался он слишком поздно, последний слой ткани, отделявший руку от горячего металла, предатальски стлел. Мгновенно руку пронзила жгучая боль, отдававшаяся в плечо. Сильнее сжав челюсти, Лэйн рывком дернул рычаг вниз, но, не дотянув и до половины, с мучительным стоном отодрал руку от рычага, на котором остались куски пригоревшей кожи и мяса.
Это было тяжело. Слишком тяжело. Даже для такого упрямого и жадного до жизни человека...
- Сукин сын.  - болезненно процедил Сэт, обращаясь к этому скоту, который все устроил. Не зная, как себе помочь, чтобы хоть немного избавиться от боли, он сжал в запястье обожженую руку целой, с трудом сдерживаясь, чтобы на заорать диким воплем от боли. А зрелище и правда было не из приятных, кисть с внутренней была абсолютно лишена кожи, зато теперь было хорошо видно, что там, под кожей. Потому что крови тоже было немного, она вся запеклась, как и мясо, что подплавилось слегка. Но смотреть было страшно, на самом деле. Правда, еще страшней было осознавать, что через 10 минут все кончится, и эти адские усилия были бесполезны. Сэт обреченно взглянул на часы на стене. Через 8...

- Дернись и освободись. Это всего лишь язык, что, пирсинг никогда не делала? – послышалось откуда-то со стороны. Нора перевела взгляд и увидела девушку с татуировками. Девушка что-то кричала, просила какого-то Слава спасти ее.
- Прекрасно, перережь себе вены и освободись, что тебе стоит? – вертелись в голове Элеоноры язвительные слова, произнести которые она не могла. К боли в языке можно было постепенно привыкнуть, но пока не возникало даже мысли о том, чтобы попытаться вырваться из своей ловушки. Причина была невероятно проста – Нора до паники боялась физической боли. Наверное, если бы ее попросили назвать свой самый жуткий страх, она бы без сомнения ответила: «Боль. Физическая боль. Точка».
Немного свыкнувшись со своим положением, Элеонора нашла своеобразное утешение в наблюдении за тем, что делают остальные. В помещении царила паника. Парень в клетке, похожий на какого-то латиноамериканца по виду, похоже, решил сдаться и практически не предпринимал попыток к освобождению. Девушка рядом истерично вопила про какого-то мертвого убийцу и про игру по правилам. Но вскоре взгляд Норы сфокусировался на Сэте, который зачем-то начал обматывать руку рубашкой.
- Боже мой… - думала девушка, стоя неподвижно и даже не пробуя шелохнуться, - Он что, собирается…? Нет. Нет!
Но да, именно это Сэт и сделал. Он попытался сдвинуть раскаленный рычаг с места. От жуткого запаха гари, дошедшего до ее носа практически сразу после неудачной попытки парня освободиться, Элеонору начало мутить. 
- Спокойно. Спокойно, он же жив, - убеждала она себя, - Просто всего лишь обжегся, ну что такого.
Трясущимися руками Нора дотронулась до застежки ремней, которые ее удерживали, подумала всего секунду, а потом резко расстегнула их. Девушке тут же стало зябко, но лучше уж так, чем стоять без возможности пошевелиться. Возможности говорить-то ее лишили до этого.
- Ну что? – мысленно настраивала она себя, - Будем спасаться, а? – тело на ее призывы отвечало только головокружением.
- На счет три… Один. Два. Три, - Стилмэн сглотнула и попыталась дернуться из ловушки. Язык тут же ответил жуткой болью на ее движения. Сразу же к горлу подступила тошнота, слезы полились из глаз, но Нора даже не пробовала их стереть. Она схватилась руками за железку, закрыла глаза и попыталась удержать равновесие, понимая, что ей самой отсюда никогда не выбраться и надеясь, что кто-нибудь ее спасет.
- Трррриииии, - вдруг услышала она голос, который привел ее в чувство. Девушка раскрыла глаза и увидела жуткую картину – мужчина в углу, очевидно, решил, что медлить нельзя и кроме него, никто его не спасет. Послышался треск одежды, Нора зажмурилась, чтобы потом услышать звук падающего на пол железа и понять, что, очевидно, он освободил Джин.
- Говори время, - послышался шепот, и Элеонора автоматически посмотрела на часы.
- Шесть.

Па́ника — психическое состояние человека — безотчётный, неудержимый страх, вызванный действительной или мнимой опасностью, охватывающий человека или многих людей, неконтролируемое стремление избежать опасной ситуации.
Иллюстрацию данной статьи из вики сейчас наблюдал перед собой испанец. Черноволосая девушка, к запястьям которой были прижаты лезвия, истошно вопила что-то про пилу и маньяка, которого должны все слушаться и вроде бы все по делу, четко рулила ситуацией, однако и у нее голос сорвался в почти плач. Орущий мужик у другой стены дергался, думая как выкрутиться, девушка с проколотым языком плакала, кажется, пытаясь самостоятельно выбраться и. естественно, ощущая страшную боль. Ибо только Терминатор в телевизоре ударив кулаком по морде врагу небрежно продолжает раскидывать противников в стороны. А реальные люди, особенно, не профессиональные бойцы ломают себе руку. Конечно, все знают, что жить захочешь и гвозди жрать будешь, но...
Если разобраться, в самом плачевном состоянии сам Луис и черноволосая девушка. Проткнутое ножом плечо, разрезанный язык и обожженная ладонь это больно, никто не спорит и не оспаривает ни страх человека перед болью, ни всю кошмарность ее наличия, угрозу для жизнь и здоровья и риск смерти. НО! Немаловажное но в том, что даже если брат возьмется за раскаленный докрасна рычаг и сожжет себе ладонь, он не лишится ее как факта. А что Луис, что та орущая девушка останутся без конечностей и задохнутся от болевого шока, а так как вряд ли за дверью их ожидает бригада скорой помощи, то будет прощу им свернуть шеи, ибо они будут невменяемы совершенно и даже страх задохнуться от газа не выведет их из этого состояния.
Кастанеда был готов принять удушье. Единственное что его реально пугало, так это судьба Кармен. Вряд ли найдется еще кто-нибудь, кто сможет принять ее болезнь и будет рядом с ней такой. Дай Бог, чтобы таких людей было вокруг нее как можно больше, но истина незыблема - на Бога надейся, да сам не плошай.
Отчаяние, ставшее чертой характера - вещь крайне страшная. И если бы у испанца не было мыслей о хрупкой девушки с глазами, в которых отражается небо, он бы поудобнее устроился в камере и напевал бы любимую песенку в ожидании, когда закончится весь этот цирк.
Христос умер не для того, чтобы спасти людей, а для того, чтобы научить их спасать друг друга.
Оскар Уальд(с)

Народ зашевелился, заерзал, но первым воодушевился, что самое удивительное, именно брат. И то, что он сказал, точнее, проорал, заставило парня замереть от шока и вцепиться в прутья решетки так, что костяшки пальцев побелели.
- Пусть он! Он привыкший, десять лет жил без ног, и без руки сможет.
Ублюдок. Да как ты посмел...
От ярости затрясло и перестало хватать воздуха, Луис закашлялся и уткнулся в прутья решетки лбом, сжимая зубы и закрывая глаза. Страх, желание жизни или банальная человеческая сущность заставляет говорить такое: да, десять лет достаточно, чтобы перестать испытывать к человеку хотя бы отголосок теплых чувств, да. они были почти детьми и та дружба. быть может, и не была столь яркой и крепкой, какой считал ее романтичный испанец, но... но банальное уважение, хоть какие-то остатки человечности должны же быть..
Ни за что. Десять лет быть лишенным возможности ходить, чтобы теперь лишиться руки - слишком много на одну жизнь, пусть и после смерти.
Все эти мысли сопровождались злорадной ухмылкой, что в конце-концов переросла в смех над тем, как брат пытался выбраться и сжег себе ладонь. Ярость и обида захлестнули сознание и сейчас он упивался болью Сэта, почти наслаждался запахом паленой плоти.
А тем временем мужик смог пересилить себя и с помощью крика в помощь вырвался, пусть и с распоротым плечом. Дальше все прошло слишком быстро и освободив девушку с черными волосами, что, кажется, его дама сердца, стал осмысливать перспективу спасать остальных. Действительно, зачем им остальные? Но она его убедила и подлетела к клетке Луиса, с опаской оглядывая гильотину, все-таки вырвала ключ, оставшись целой и освободила парня.
- Сп... - сам начал, сам и проглотил благодарность. Не до того, да и просто по-хамски с его стороны. Он-то даже не пытался что-либо сделать, но к пойманной за язык девчонке подбежал тоже, пока вновь не наткнулся на лицо брата, которого вывел тот мужик и что тоже пытался вытащить девушку из плена. Не помня себя, два быстрых шага, замах...
- СУКА!
Признаться, так сильно он никого еще не бил. Удар в морду Сэту вышел настолько мощным, что сам Кастанеда заорал от боли, прижимая к груди кисть и шипя, наблюдал, как здоровой ладонью Сэт закрывает разбитое лицо. Или нос, или губы, или челюсть, а может и все сразу, но маловато ему одной только сожженной ладони и если бы не ситуация, Кастанеда бы убил его. В прямом смысле и без шуток, ибо предателей не прощают.
После чего развернулся, потирая ушибленную руку о грудь, посмотрел на раненого мужика, затем перевел взгляд на девушку и подойдя к ней, аккуратно обходя эту самую спицу, быстро заговорил, как обычно, от волнения, говоря не слишком разборчиво и все норовя перейти на испанский.
- Так, главное не бойся и потерпи, не брыкайся и не пихайся. Я тебя подсажу и приподниму, как только вытащишь язык, голову не опускай и сейчас держись за меня, поняла? Моргни если да, - получив утвердительный ответ, Лу, которому, казалось, вообще плевать на вопли остальных и время, которое им осталось, он быстро считал в голове и смотрел на конец спицы. Рост примерно 160 или чуть выше, вес небольшой, кг в 50-55. спица... Больше двух метров, два с половиной где-то, так. Серб и Сэт без одной руки, помочь не смогут. Джин и вовсе. Вычисляем по теории гребанной вероятности: 187 сантиметровый дрищ весом в 68 кг с очень сильными руками должен поднять девушку ростом 165 см весом в 55 кг над своей головой приблизительно см на 70, при условии, что перед ней спица, из-за которой ее под бедра не подхватишь.
все размышления заняли не больше двух секунд.
Эх..
- Готова? раз, два... - а на три Луис сделал очень большую подлость и резко схватив ее ладонями за голову, вжал ее в установку, к которой она была когда-то приделана ремнями. Кровищи хлынуло море, вопль едва не оглушил, забившуюся от боли девушку пришлось вытаскивать из этой установки и дальше парень потянул девушку на себя, поволок в сторону двери, - ну и что стоим? На выход, быстрей-быстрей, народ.

Именно поэтому Радослав не горел желанием выпускать остальных из клеток! Хаос, который воцарился в небольшом помещении за считанные секунды, вынуждал осуждающе посмотреть на Джин.
Да, возможно, им нужны были все "игроки", но глядя на сломанный нос Сэта и кровь, текущую по подбородку девушки, хотелось еще раз переосмыслить целесообразность проделанного.
Парень с лакированной челкой, который "освободил" пирсингованную, потащил ее к двери. Серб бросил поспешный взгляд на часы, оставались считанные минуты. Он поспешил к двери, пропуская Сиберг впереди себя, потому как остальные уже впихнулась в дверной проем, закрыл за собой дверь, которая автоматически защелкнулась.
Ну, конечно, чего же я еще хотел? - каждое движение отдавало болью в плече, поэтому он держал рукой предплечье, когда разворачивался к охающе-стонущей толпе.
В этой комнате также был экран, с которого на них смотрела таже кукла. Она уже начала говорить, когда Слав повернулся, поэтому первых слов он не уловил.
..., вы прошли первое испытание. надеюсь, вы пришли сюда в полном составе: это значит, что вы поняли правила игры. если нет, то вот вам еще один шанс.
ключ к следующей двери находится прямо перед вами. как только эта запись закончится, он упадет в серную кислоту и кому-то придется достать его, - Слав машинально посмотрел на ключ, который уже опускался в чан.
Захотелось крикнуть "Эй, так нечестно!", но кто тут говорил о чести?..
Времени у вас будет немного - рискну предположить, что не больше 5 минут. потратьте его с умом. игра продолжается.
Ключ опустился в чан, а вместе с ним опустилось сердце куда-то к пяткам. Слав сделал пару шагов по направлению к резервуару, предмет уже покрылся пузырьками, процесс разъедания пошел.
Расстояние от края до ключа было небольшим, всего десяток сантиметров или около того, так что опустивший руку лишится только пальцев. Но вот ведь фокус в том, кто согласится на это.
Тощий, - он резко развернулся к Сэту, разжимая руки, демонстрируя, что силу применить вполне может, если нужно, - у тебя почти нет руки... Попробуешь? - да, ему было плевать на этих людей и он хотел выжить.

Экран погас, девушка метнулась прочь от Луиса за что он ей был и благодарен. Да, прочти, милая, тебе сделали сплитинг языка в условиях полной антисанитарии, сантиметровым штырем, практически оторвав половину оного. Испанец сам был в ее крови, зрелище, которое представляла собой бедняжка совершенно не воодушевляло, хотя тут все были теми еще красавцами: громкий мужик с продырявленным плечом, Сэт с разбитой мордой и сожженной ладонью, черноволосая девушка с порезанными руками, ну хотя бы несильно, да плачущая девушка Сэта, видимо дама сердца. У Кастанеды страшно болела кисть, пальцы двигались плохо и больно, стали немного опухать и он осознал, что удар был хорошим, да, вот только руку он в лучшем случае ушиб. безрадостная картина, а еще и эта кукла в телевизоре ясно давала понять, что так просто их не отпустит. Но даже не это напрягало бывшего инвалида. Нет, ни перспектива сдохнуть как искалеченная крыса, ни перспектива нарваться на отчаяние и страх, перемешанный со злобой в дикий коктейль, что просто разорвет спокойного парня, ни безвыходность положения, которая обернется паникой и, неизбежно, смертью, что бы не говорила татуированная девица пугали его. Его пугало собственное спокойствие. И равнодушие.
Вот ключ, он в кислоте, концентрированной. Парень подошел к чану, поправил левой рукой растрепанную челку, что нещадно мешала обзору и чуть прикусил нижнюю губу, абстрагируясь от пререканий остальных. Перед глазами всплывали ровные строчки шрифтом Таймс размером 12  в прочитанной статье. Химический ожог. Кислота. стрпу белый, потом фиолетово-зеленый, а затем черный. Мгновенное обезвоживание. В зависимости от площади тяжесть последствий. Площадь выйдет небольшая, но здесь вряд ли у кого окажется щелочь или хотя бы вода. Много воды. Даже в этом, казалось, резком и быстром движении ладони скроется сумасшедшая боль, что будет разъедать все и всех. Минус одна конечность. Кастанеда посмотрел на опухающую кисть и покачал головой. Даже ушибленная-сломанная в пальцах, она остается правой, рабочей, активной и принесет пользу. А значит...
- Да, верно. Хуже и больнее уже не будет, ты и так ее сжег, братец, - Луис зло рассмеялся, с нескрываемой ненавистью глядя на испуганного Сэта, на которого обратился этот воинственный мужик. тут выйдет только рукой, даже пряжкой ремня не подцепишь, были бы у кого японские палочки, то можно было бы попробовать, но лично Лучито уже не смог бы с плохо слушающимися пальцами. Хотя он очень сомневался, что эти палочки у кого-то есть. Шпильки... коротковато, да и не подцепишь. Серьги-кольца, но... Ничего нет подобного, да. Все продумано... ну чтож, братик, прости, - Помочь или сам справишься?
Что, девочка, глазки напуганные, страшно за рыцаря своего? Вот только тут два сильных мужика, они-то точно и тебя отдерут от него и Сэта в чан мордой засунут.
Хочешь узнать истинный характер человека - поставь его в критическую ситуацию.

Ну естественно, веселые соревнования на выживание не закончились одной комнатой, о чем и подтвердил уже знакомый голос и паршивая кукла на тусклом экране. Судорожным перевод взгляда с экрана на чан с кислотой, в которую упал спасительный ключ, в момент покрывшийся пузырьками, что означало, что неумолимый процесс пошел, и необходимо быстрее соображать. Хотя, что тут думать? Все предельно ясно, кто-то должен пожертвовать своей пятерней на благо общественности. И естественно, черта с два этим счастливчиком будет Сэт. Или... Бедолага почувствовал на себе испепеляющий взгляд грозного серба, что был крайне решительно настроен. Ну нет, смешно же, тут и так 5 человек, 25 рук, а Лэйн уже пострадал изрядно, увольте.
Зло сверкнув глазами и намереваясь рявкнуть на возомнившего себя богом серба, Сэт рефлекторно дернул головой в сторону брата, прищурившись, не веря своим глазам и ушам. Не мог, не мог сентиментальный испанец с тонкой душевной организацией так поступить. Несмотря на предательство Сэта, несмотря на свою трагедию и критическую ситуацию, не мог.
Вероятно, за десять лет заключения характер Луиса изменился, закалился и очерствел, только вот на задворках памяти Лэйна был иной образ, старый, того молодого, диковатого, но чистого душой подростка. Одним словом - звезда в шоке. Джонсон даже не думал ни о чем, не мог сбораться с мыслями, не нашелся что ответить, не знал куда бежать и что делать, лишь скача глазами с одной морды на другую и пытаясь собрат все свои мысли, чтобы решить наконец, спланировать свои действия. Ага, куда там, вон еще и татуированная боевая баба очнулась, разделяя мнение серба и брата. А Лэйн как загнанный шакал, пятился только лишь к чану, помаленьку принимая реальность и понимая, что сегодня, увы, не его день...
Обернувшись лицом к чану, нервно сглотнул, и, заметив вожделенный ключик от пяти жизней, понял, что через каких-то пару минут, в лучшем случае, он снова рискует сдохнуть. И если в первый раз от него ничего не зависело, он попытался, но не смог, то сейчас явно, это был его выход. Глубоко вздохнул, стараясь абстрагироваться от всего, и, сам того не ожидая резко, не думая ни о чем и не соображая, окуул руку в кислоту, хватая пальцами ключ. Все за толику секунды, моментально быстро, не успевая обратить внимание на ощущения, выдернул руку из опасной жидкости, швырнув ключ на пол, в сторону остальных, и утробно взвыл от боли, снибаясь пополам. Обожженую руку теперь разъедало кислотой, оставшиеся участки кожи, мясо, мышечные ткани, все. Впрочем, он не был мазохистом и старался на смотреть на химическую реакцию, поэтому на какой-то момент зажмурился, стиснув зубы от острой боли. Но, да здравствует болевой шок, парень нашел в себе силы подняться с пола, снова заметить всех этих людей, правда, до сих пор не разбирая ни голоса, ни кто схватил ключ и открыл дверь, но, все же, не заставил себя ждать.

Нет выбора. Бывают такие ситуации, когда тебя прижали к стене, и выход только один. Здесь была именно такая ситуация. Понимая это, Нора отпустила руку Сэта и прижалась к стене, с ужасом наблюдая за его страданиями. Попыталась что-то сказать им всем, попросить найти иной выход, но как говорить, если у тебя нет части языка? Получилось бессвязное бормотание, отчего она снова всхлипнула, но сдержала слезы.
Когда Сэт заорал от боли, Элеонора вздрогнула. Как они могут выносить такое? Толкать человека на такие мучения?! Девушка тут же подбежала к Лэйну, опустилась на колени рядом с ним и молча гладила его по голове, про себя придумывая, что она могла бы ему сказать утешительного. Могла бы многое сказать, но, увы, говорить, в общем и целом, теперь не могла.
Остальные времени даром, однако, не теряли. Радослав, быстро схватив ключ, открыл следующую комнату. Можно было бы сказать, что он галантно пригласил всех войти, но здесь был не тот случай. Нора оторвалась от созерцания скорчившегося на полу Сэта и с удивлением отметила, что остальные бросили бы их здесь, не медля ни секунды. Все, кроме Слава. Серб подошел к Сэту и сгреб его в охапку. Норе ничего не оставалось, как встать с колен и быстро последовать за ними. Пропустив Элеонору вперед, Радослав втащил Сэта в следующую комнату, и дверь захлопнулась. Снова тот же механизм. Снова тот же монитор. Снова та же кукла.
Привет. Готовьтесь к новому уроку.
Как вы уже, наверное, догадались, в этой игре можно победить, лишь помогая друг другу. Чтобы выжить и в этом раунде, вам понадобится человек с наименее раздутым самомнением.
Взгляните на лаз над вашими головами. Ключ от двери наверху, нужно лишь добраться до него по лестнице. Но осторожнее: с каждой ступенькой стальные иглы, которые спрятаны внутри стен, будут становиться все длиннее. Так кто из вас посчитает себя настолько маленькой и незаметной личностью, что сможет добраться до последней ступени?
Вы должны поторопиться, потому что по истечении трех минут во всех углах комнаты взорвутся бомбы.
Экран погас, и начался обратный отсчет, а Нора подняла голову, чтобы увидеть картину, еще более ужасающую, чем в прошлой комнате. В потолке был узкий, круглый, вертикальный тоннель, напоминающий колодец. Внутри него, вдоль стены была прикреплена лестница с плоскими ступенями. В каждом углу комнаты, под потолком, висели бомбы, напоминающие банки с гвоздями, железной стружкой и чем-то еще. Элеонора рефлекторно сглотнула, закашлявшись от крови, которая тут же попала в горло. Она боялась смотреть на остальных, понимая, что повторится то же самое. Сейчас они выберут себе жертву и отправят ее туда, мучаться, натыкаясь на иголки. И дались же этому психопату долбаные иголки! Девушка подняла голову и внимательно присмотрелась к каждому человеку в комнате. Радослав. Сильный. Но наверх не залезет из-за раны в плече. Сэт. Остался без руки. Не сможет достать ключ тем более. Остаются Луис, Джин и… она сама. Нора напряглась, молясь про себя, чтобы они выбрали не ее. Не в этот раз, не иголки, пожалуйста, только не в этот раз.