внешность
В деревне сегодня было, как всегда, тихо. Крики, ахи а вздохи прекратились давным давно, с тех самых пор, когда лес уже не различал между охотниками и просто жителями деревни, забирая самое дорогое у поселения – детей.
Сам Якоб, хотя теперь его звали уже Гертруда, помнил то утро, когда он проснулся в лесу у ручья, потер подбородок, обнаружил, что щетина куда-то исчезла, а вместо грубых мазолистых (да, не было у парня жены) ладоней у него тонкие женские пальцы. Удивлению не было предела, когда потомок дровосека, сын охотника и правнук кузнеца взглянул на свое отражение в ручье.
Крик сотряс окрестности, пронзительный женский крик. Якоб судорожно вспоминал, что же произошло прошлой ночью. Он отправился на охоту, зашел слишком далеко, когда на лес опускались сумерки, стало казаться, что все вокруг оживает, становилось жутко и даже деревья, словно задвигались, формируя устрашающие тени. Молодой охотник остановился у ручья, чтобы набрать воды на обратный путь, когда над водной гладью показалось несколько светлячков, причудливо рисующих в воздухе какие-то знаки.
В следующиую минуту они метнулись в сторону, где мирно жевал травку кролик – добыча, которая спасет его сегодня от голода. Погоня за зверем привела на поляну, на которой, казалось, гнездились светлячки, вдруг собравшиеся в центре и сформировавшие фигуру…женскую фигуру.
Яркая вспышка света, его обездвижили, его ударили по глове сзади, а потом эти чедесные карие глаза и голос, манящий голос. Якоб плохо помнил, что происходило дальше, он что-то выпил, а женщина продолжала говорить.
«Если хочешь вернуть себя прежнего приведи их ко мне», - эти слова были единственным, что осталось в памяти и теперь становилось более или менее ясно, что произошло.
Не ясно было одно – кого Якоб должен был привести?
Вернувшись в деревню с добычей он представился своей кузиной Гертрудой, которую никто не видел, а родители давно умерли, чтобы раскрыть обман, и несколько месяцев жил в ожидании, пока сможет исполнить волю колдуньи.
По легенде Якоба, он пошел на другой конец леса к кузине, дом которой сгорел, но, когда они возвращались в деревню, Якоб сгинул в лесу. В это поверили, такое происходило сплошь и рядом.
Серое утро, туман, тонким струйками ползший над возделанной землей, хмурые удрученные люди прикрикивали на детей, чтобы те не подходили к колодцу, чтобы не убегали далеко от дома.
Но в этой картине было и нечто странное, пришельцы, городские в каких-то сверкающих натертых до блеска то ли латах, то ли частях железных посудин. Гертруда как раз развешивала белье у дома, когда кто-то из детей заверещал «братья Гримм!». Он слышал о них, небылицы всякие, точнее тогда все это казалось небылицами.
Эй, эй, вы! – брюнетка окрикнула приезжих, когда городские уже обступили братьев. Недовольно глядя на них.
Что вы тут забыли?! – орали местные. Тут для вас нет сказок!
Гертруда растолкала локтями соседей и протиснулась в середину круга, уперев руки в боки:
Ночлег нужен?!
