Кажется, это была какая-то латинская крылатая фраза, которую можно было перевести как «Создай себе судьбу, которую полюбишь сам». Кэм сделала её своим кредо.
Сколько Камилла себя помнила, ей всегда приходилось вырывать что-то у жизни. Есть люди, которым всё досталось на блюдечке с голубой каёмочкой: по щелчку пальцев на них обрушивались подарки, деньги, внимание, любовь, удачная работа, удачный брак… она была не из их числа. Господь не предоставил маленькой Кэм Крэйг стартового капитала – ни богатой судьбы, ни престижного района, и даже фея-крестная так и не появилась – и ей приходилось начинать всё с нуля, зарабатывая, как плохо прорисованная фигурка в компьютерной игре, баллы на будущее. И она зарабатывала, чуть ли не с мясом выдирая причитающиеся ей бонусы.
Вы думаете, самый опасные оторвы – это те, чьи ногти покрыты глянцевым лаком, а крылья спрятаны под шубой от кутюр? Нет, в «высшем» обществе избалованных и самодостаточных девиц рычать приходится от скуки, а не от голода. Они ничего не знают о жизни, да и не могут знать. В их клыках нет яда. Отбить у подруги парня и развести толстопузого кретина на бабло – вот и все их козни. Гораздо сложнее получить то единственное бесплатное место в колледже, когда помимо тебя на него претендует еще пятеро людей, хранящих в памяти таблицу Менделеева и устройства ядерного реактора. Метафора натянутая, сравнение неточное, но иллюстрация отличная.
Кэм не была сукой по настроению или от скуки; она не получала удовольствия, унижая людей. Она работала в поте, тратила нервы, добивалась всего огромными усилиями – и требовала от других того же. Она знала настоящую цену денег и, платя зарплату, должна была быть уверена, что человек эти деньги заслужил. В её идеальном мире не было бы ссор и скандалов, как не было бы кривых рук, разбивающих посуду, острых языков, хамящих гостям, медленных ног, опаздывающих на работу, толстых задниц, тяжелых настолько, что лень оторвать их от стула. Но это был не её идеальный мир, и все эти досаждающие мелочи (в случае задниц – не мелочи) в нём были. И её джедайское назначение – искоренить их.
До лайнера она работала в гостинице Хилтон, но смену места рассматривала как повышение: зарплата здесь была лучше, перспектив больше, а с морской болезнью она справилась с помощью антидепрессантов.
Если ко мне подойдет ещё хоть одна сука и скажет «Кэм, там вызывают тебя» - я покажу им Лизу Джейсон!
Лиза Джейсон была её одноклассницей. В седьмом классе она, указывая на кеду Кэм, спросила, как проходит помоичная распродажа. Именно тогда жизнь научила эту глупышку, что говорить чёрной девчонки из бедного квартала, что она одевается на свалке, чревато унитизом. Школьный уборщик нашёл Лизу в одной из кабинок, голова её была привязана к ободку… с внутренней стороны.
Повторить этот приём Камилла собиралась потому, что на протяжении всех дней, прошедших после отплытия, её подопечные косячили со страшной силой. Нервничали все – и пассажиры, и персонал, и иногда ей даже приходилось защищать своих подчинённых от озлобленных пьяных гостей. Но по большей части виноваты были они сами, и Кэм приходилось три шкуры с них сдирать, чтоб на борту царили хоть какие-то дисциплина и порядок. А ведь это был ей первый рейс, дебют, и она не могла облажаться ещё и потому, что первое впечатление – навсегда. Прояви хоть одну слабину, и до конца дней на твои распоряжения будут закрывать глаза, в лучшем случае – выполнять спустя рукава. Если они хотят уважать её – пусть уважают как персонала, её характер и личность не должны играть для них роли. Но она заставит их выполнять их же работу.
Впрочем, за несколько дней – трудных, изматывающих физически и морально дней – все на корабле быстро уяснили, что шутить с новым главным администратором не стоит. Как следствие – возненавидели её. Вот только Камилле не нужна была их любовь. Ей нужно было от них немного.
… Она была счастлива, что этот день подходил к концу. Впрочем, у неё была ещё бумажная работа: составить график дежурств для официантов, проверить отчетность бара – она подозревала, что Миракс Блэк выносит кое-что за его пределы и распивает это в нерабочее время. Кэм прекрасно понимала, что искоренить мелкое воровство и мошенничество не сможет. Но это была игра: я знаю, что ты это делаешь, и ты можешь делать, пока не попадешься. Но если попадешься – я тебе не спущу. Вот сейчас эта наглая девчонка, похоже, попалась.
Что до воровства немелкого… Сегодня одну из уборщиц поймали за изучением кошелька пассажира. Вопли и крики Кэм услышала из лобби… Конечно, она сразу же отправила сучку на нижнюю палубу и пообещала, что сгноит её в прачечной. Но при такой мерзкой погоде, общем состоянии уныния один, даже небольшой промах, бросал тень на всю команду, и теперь персонал лайнера был едва ли не убийцей Кеннеди. Даже присланное шампанское с фруктами не успокоило возмущенного гостя.
Что ж мне с ним делать, чтоб заткнулся? Переспать с ним, что ли?
Она отодвинула лист бумаги с расчетами, облокотилась на руку и прикрыла глаза.
- Мисс Крэйг, Ваш кофе, - один из барменов поставил перед ней чашку и ушел закрывать бар.
Не успела Кэм вдохнуть аромат, который, по идее, должен был бы взбодрить, как сбоку раздался мужской голос, и капитан сел за барную стойку справа от неё.
- О, прошу, называйте меня Камиллой. Можно Кэм, - спокойно произнесла она со слабой улыбкой. – Как показывает сегодняшний день, «мисс Крэйг» не сулит мне ничего хорошего.
Последнее она добавила негромко, словно делая заметку для самой себя.
- Всё как обычно, - как обычно плохо. – Скажите, сколько ещё продлится эта погода?
Срочно нужна была перемена. Пассажирам, персоналу, ей. Особенно ей. Без солнца люди превращались в озлобленных тварей, и это было единственным, в чем писатели-фантасты оказывались правы.
+
