>>> Бар "Relax"

Они шли по коридору, неспешно, даже лениво, болтая; Джин – чуть впереди.
- вам нужно сесть и поговорить.
Внезапно.
Джин резко остановилась и повернулась к парню. Брови нахмурились, а губы были презрительно сжаты.
- Воу, чувак, я всё понимаю, но давай ты не будешь лезть не в свое дело? Сесть и поговорить – это нихрена на выход. Может, и работает в мире толстых домохозяек и унылых дыниёбов, но это, знаешь ли, не мой случай. А грёбаную психалогию оставь, чтоб тёлок кадрить, - последнее было добавлено уже с улыбкой и дружелюбным подмигиванием.
Как это модно говорить? Типа, наши отношения работают именно так, и это охуительно.
Она провела карточкой по электронному замку, и дверь открылась. Такие «ключи» к номерам… то есть каютам более чем устраивали Джин: не надо было постоянно таскать кредитку, чтоб кокс толочь.
Внутри Слав продолжил разговор о ней и Кейне. Пока он говорил, Сиберг опустилась на колени возле тумбочки, достала из кармана прозрачный пакетик и высыпала немного белого порошка.
Эмм, парниша, ты уж не решил ли поклеиться ко мне? Неожиданно.
- У нас с ним деловые отношения, - с на удивление обаятельной улыбкой повернулась она и взглянула на серба. – Просто в музыке дела проворачивают, типа, по-другому.
Пока серб читал сообщения, Джин успела преодолеть половину дорожки.
- Вот и жить легче стало, - тихо проговорила она, ни к кому не обращаясь, и несколькими резкими движениями смахнула белые крошки с небольшой впадины под носом.
Слав говорил что-то о делах и о том, что ему надо уходить – она в это время встала на ноги. Побег мужчины рокерша не рассматривала как вселенское динамо.
Дела так дела, я никого не держу. Нам с моим белым дружком и вдвоём неплохо.
Сиберг не удивило то, как он попрощался, - в среде, в которой вертелась она, такая фамильярность была в порядке вещей: люди целовали друг друга (чисто номинально) в щеку и при первом знакомстве, и прощаясь после проведённой вместе ночи. Отношения, ёпт.
- Увидимся, чё! – добродушно сказала она ему вслед, глядя на уже закрывающуюся дверь. После этого принялась за остатки тропинки, ведущей к блаженству...

Кейн, пришедший в номер через двадцать минут, нашёл её сидящей на полу, у окна, лениво и задумчиво перебирающую струны гитары. Он был чем-то доволен, Джин же даже не подняла на него глаз – она писала песню. Кейну пришлось несколько раз громко позвать музыкантшу, чтоб обратить на себя её внимание. С довольной улыбкой он сообщил, что она сегодня выступает в ресторане первого класса во время ужина.
- Какого хуя, Кейн?! – Сиберг мигом оказалась на ногах. – Тебе что, яйца оторвали? Я не буду играть перед толпой жруще-рыгающих толстосумов, мать твою! Это, бля, не моя публика!
- Заткнись, Джин, какая тебе разница? Споешь пару песен, это пойдет тебе на пользу!
- Мне на пользу пойдёт засунуть твою жопу в духовку и испечь нехреновый такой жопный пирог, а потом скормить его тебе же! Иди нахрен, я ничего не буду…
- Ты не можешь вот так просто послать это все, бля. Ты подписала контракт, и ты обязана…
- Тебе сказать, что я сделаю с этим ибучим контрактом?
- Видимо, то же, что ты делаешь со своей карьерой!
Крики и оры продолжались еще примерно час. Они успели подраться, раскидать мебель, послать друг друга – Кейн ушел, хлопнув дверью, потом вернулся и попытался разбить её гитару, за что получил между глаз; закинулись коксом, ещё покричали. В конечном счёте – деваться-то некуда – Джин пришлось пообещать, что она выступит. Кейн ушел, довольный, думая, что он победил. Просто он не догадывался, какую песню выбрала Сиберг.

Отредактировано Jean Seberg (2011-07-24 02:11:05)

>>> Бар «Беллини»
Время: 1.14
Джин, идущая по траектории шара для боулинга, шла по коридору первого класса. Её губы были распухшими и красными от поцелуев какого-то чувака, которого она бросила в баре; платье сползло с левого плеча, закрывая вытатуированную на предплечье подкову; в одной руке были туфли; прическа развалилась, и теперь чёрные волосы развалились по плечам, лезли в лицо, мешали рукам. Рукой она вела по стене, вслух читая таблички на дверях. Ей была нужна седьмая. Путь до неё оказался настоящим квестом, который она с успехом прошла. Поставив туфли на пол, трясущейся рукой Джин открыла дверь. Туфли остались лежать возле каюту.
Оказавшись внутри, она пошла прямиком к постели и, рухнув на неё, отключилась.

Время: 2.29
Проснулась Джин от того, что кто-то бил её по щекам.
- Какого хрена… - простонала она, не открывая глаз.
- Просыпайся, маленькая сучка! – в змеином шипении узнавался голос Кейна. Приоткрыв левый глаз, она убедилась в верности предположения.
Джин была ещё достаточно пьяна, чтоб вспомнить, что он, по сути, неплохой парень, только очень нервный. Поэтому она полезла к нему в штаны.
- Нет, сейчас этот номер не пройдет, - он убрал её руки, резко сжав их, и, схватив Джин за плечи, заставил её встать.
- Кейн, ну не надо… - слабо сопротивлялась Сиберг, когда он тащил её в ванную. Запихнув Джин в душевую кабину, он включил холодную воду.
Спустя несколько секунд ванная комната наполнилась отборным бруклинским матом.
Сиберг представляла собой устрашающее зрелище. Мокрые волосы неаккуратными сосульками свисали вдоль тела, к которому липло желтое платье. Тушь черными линиями скопилась под глазами, злобная гримаса сделала и без того не шибко привлекательное лицо отталкивающим.
- Ебучий ублюдок! – Джин накинулась на него с кулаками.
Кейн, в разы сильнее её, успел схватить девушку за руки, лишая возможности ударить его.
- Какого хрена ты там устроила? Ты хотя бы представляешь, что мне пришлось сделать, чтоб замять это? Благодарю этого ублюдка, который сегодня сбросился в воду, что он волнует админов больше, чем укуренная дрянь!
- Да пошел бы ты на хуй, урод! Какого хрена ты решаешь за меня? Я сказала тебе, что не буду выступать, и я не стала. Вспомни своё место, сука, вспомни, что ты работаешь на меня, и делать будешь так, как скажу я!
Джин потеряла над собой контроль и орала, выпучив глаза и плюясь слюной. Она никогда не считала себя биг-боссом и говорила, лишь зная, что это заденет Кейна.
Парень кричал одновременно с ней, и для того чтоб быть услышанными хотя бы самими собой, им приходилось повышать голос.
- Я хочу, чтоб ты сдох! – наконец взвизгнула Джин. – Ты отравляешь мне жизнь, из-за тебя я превратилась в какую-то ебучую продажную певичку! Ты продался, Кейн, продался шоубизу!
Он заткнулся и, ошарашенный, уставился на Джин. В их мире, мире настоящего рока, пахнущих сладкой полировкой гитар, гранжевых концертов, наплевательства на имидж, посредственных наркотиков в Джеке Дэниелсе, хотя ушедших далеко от инди, но свято хранящий память о нем и тянущихся к нему, слово «шоубиз» звучало обвинением, самым страшным оскорблением.
- Нет. Ты не смеешь…
- Да, Кейн, именно так! У тебя в глазах одни деньги. Деньги, деньги, деньги, ты одержим ими, тебе нужно больше и больше, как будто тебе не хватает той хреновой кучи, которая есть! Что тебе надо? Наркотики и гребаные новые трусы, на это тебе хватает. А остальное… у тебя типа нет малолетних детей и шлюховатой жены, тебе не во что вкладывать бабло, деньги тебе не нужны! Но нет, ты пихаешь меня в каждый медийный проект, в каждое ебучее шоу, делаешь попсовые клипы и хочешь, чтоб я, типа, наслаждалась этим? Да соси, урод, не будет этого, пошлю я в жопу и тебя, и твоего ебучего продюсеришку МакКаллена! Это всю гребаный шоубиз, ты погряз в нем! Вы ублажаете друг дружку как гребаные зоофил и осел, ты купаешься в видении жадности. Он тебя контролирует! Ты, Кейн, то факинговое зло, которое раздолбало гребаный рок.
Слова лились из неё потоком, и Джин не совсем понимала вещи, которые говорила, - лишь их общее значение, идею, которую они несли. Обычно, высказавшись, человек испытывает облегчение – но Джин словно подзарядилась энергией собственных слов. Они будто придали ей сил, накопили злость. Она прикусила угол рта, тяжело дышала и сверлила Кейна ненавидящим взглядом.
Он молча смотрел на нее. Тишина была полной.
И в ней всплеском прозвенела пощечина.
Джин схватилась рукой за горящую скулу. Во рту появился солоноватый железный привкус – из угла рта потекла кровь от прикушенной губы. Мгновение – и глаза ей застлала тумно-бурая пелена, и не помня себя от ярости, она накинулась на Кейна. Она на ожидала, что может толкнуть его с такой силой – отшатнувшись назад, мужчина споткнулся об унитаз, упал, да так и остался лежать, с неуклюже вывернутыми ногами, остекленелым взглядом и затылком на ободке. По белой поверхности унитаза сползала жирная, широкая полоска крови.
Хмель и весь пыл моментально ушли. Джин рухнула на колени рядом с мужчиной.
- Кейн. Кейн!
Она потянула менеджера на себя, и увидела на том месте, где была его голова, отвратительную кроваву-серую массу.
Джин затрясла парня.
- Нет, пожалуйста, не умирай, -  из глаз ручьем потекли слезы. – Я не специально, черт, не специально, Кейн.
Мужчина не моргал. Не дышал. Не жил.
Джин же даже не заметила, что на её мокром платье появились красные пятно, особенно ярком выделяющиеся на желтом. Её руки были покрыты кровью, и она в ужасе переводила взгляд с них на тело перед собой.
Этого не может быть. Это кошмар, сон, галлюцинация, отходняк! Я напилась и вижу всякую чушь! Утром этого не будет, блядь, не будет, пожалуйста, только не это, я не убийца, не хочу быть, не хочу…
Она разрыдалась, как ребёнок – со всхлипываниями, причитаниями, воем, сморщенным и покрасневшим лицом. Сиберг, закрыв лицо руками, раскачивалась из стороны в сторону, шокированная только что произошедшим. Ощущение чудовищной нереальности было таким сильным, что она чувствовала, будто оказалась в триллере. Она сидела, на холодном кафельном полу, поджав под себя босые ноги, точно оглушённая, уверенная, что не могла убить, уверенная, что убила.
Стук в дверь прозвучал как приговор.
Умнее было бы затаиться на месте, молчать и не шевелиться – пришедший подумал бы, что каюта пуста, и ушел бы. Но Джин в таком состоянии не могла мыслить рационально, поэтому она поднялась и подошла к двери, заглядывая в глазок. Это был Слав.
Видок у неё был что надо: мокрое платье, как лицо и руки по локоть, измазано кровью, тушь под глазами размазана, в уголке рта запеклась кровь, правая скула опухла от удара Кейна и на ней уже наливается синяк.
Она открыла рот, чтоб сказать что-то, но поняла, что не может выдавить и звука.
Блядь, да соберись же ты, тряпка. Надо прогнать его.
Сиберг бросила взгляд в сторону ванной, где в открытом дверном проеме виднелся залитый кровью пол и лежащее на нем тело.
- Слав, чего тебе? Я… - она помедлила, пытаясь сделать интонацию более крепкой и естественной, - типа… не в состоянии… кхм… кого-то… с кем-то говорить.
Она прислонилась лбом к двери. По щекам снова побежали горячие слезы, которые сдержать не удавалось, как бы она не старалась. А ведь Джин была отнюдь не плаксой! Она всхлипнула.

Нормально? Нихера не нормально! У меня в ванной лежит ебучий труп с пробитой в пиндос головой, я в полном ахуе и не знаю что делать, а тут заявляешься ты, весь такой, типа, добренький и невзрачный, и приносишь мои тапки! - подумала бы Джин, если б была в состоянии мыслить внятно. На самом деле в голове у нее прозвучало:
Блядь!!! Блядьблядьблядьблядь, блядь.... Что делать?!!!!!!
Снова раздался стук.
- Эй, слышишь меня? Тебе плохо? Это Кейн?
Вот пристал же! Не свалишь, пока не открою? Ебучий случай...
Да, Джин хоть и была растерянна, но прекрасно понимала, что как минимум нужно открыть дверь и забрать свои туфли. Если она прогонит серба, то будет выглядеть еще подозрительнее, чем сейчас. С трудом, но Сиберг собралась.
- Нет, все о кэ. Ща, подожди сек.
Джин решила, что просто приоткроет дверь, не даст парню заглянуть внутрь, - и он ни о чем не догадается. Ведь, судя по двум с половиной встречам с этим мужчинкой, Слав был недалеким, не очень умным и довольно обыкновенным человеком. Такой мещанин с обаятельной улыбкой. Обычно подобные типы держатся подальше от Джин, ибо не выносят ее образа жизни и поведения, в частности - стебного хамства.
Джин провела руками под глазами (размазывая косметику еще сильнее), тряхнула головой - так, чтоб челка упала на лицо, закрыв правый глаз и опухшую скулу с наливающимся на ней фингалом. Того, что ее ярко-желтое платье измазано в крови, она не понимала.
Выдохнув, прикрыв на несколько мгновений глаза - напрасная попытка успокоиться, - Джин провела магнитной картой по узкой щели замка. Она приоткрыла дверь ровно настолько, чтоб стоящий в коридоре мужчина мог видеть ее лицо, но ничего из ванильно-голубой, стремной обстановки каюты - и уж точно трупа, распластанного на полу ванной комнаты.
Слав был в костюме и белоснежной рубашке, расстегнутой на верхней пуговице; прикид определенно шел ему.
- Алоха, - Джин через силу улыбнулась, стараясь казаться беззаботной. – Че, как дела? – кивок подбородком вверх в самом нигерском стиле. – Нашел мои тапули? Спасибо, бро. Давай сюда, - она протянула руку внутренней стороной локтя вверх и, заметив на ней кроваво-бурый мазок, быстро перевернула, ладонью вниз, надеясь, что Слав этого не заметил.

Сиберг-старшая, еврейка с постоянной сигаретой и видом Шер, любила говорить: "Джин, есть только два правила. Первое - никогда, слышишь? никогда не давай мужикам! Второе - всегда предохраняйся". Так и сейчас: не открывай дверь, если у тебя в ванной труп, и не давай зайти внутрь.
Хотя тут уже мало что зависело от самой Джин: она и глазом не успела моргнуть, как почувствовала сильный толчок и отпрянула назад.
- Какого черта ты... - только и успела она невразумительно возмутиться, как Слав схватил ее за плечи, потащил к дальней части каюты, да так и отпустил возле постели, заметив труп.
В душе Джин что-то оборвалось. Дыхание перехватило, и сердце начало стучать где-то на уровне гланд. Это ощущение, когда стоишь на краю моста, смотришь на поток автомобилей, с бешеной скоростью проносящихся внизу... парапет под ногами такой крепкий, а у тебя то щекочущее чувство, что ты можешь прыгнуть. Но одновременно ты понимаешь, что это - не всерьез, что ты слишком слаб, чтоб убить себя, да и просто не хочешь; все это игра, сейчас ты развернешься и пойдешь домой, или похавать пиццу, или потрахаться с каким-нибудь красавчиком. А тут вдруг кто-то подходит сзади и толкает тебя в спину.
И вот эти пара секунд осознания того, что ты падаешь, - они поистине ужасны. Вся жизнь пролетает перед глазами? Что за чушь! Но колени трясет не слабо так. У Джин вообще было такое ощущение, будто она превратилась в ватную куклу - она просто перестала чувствовать свое тело.
- Слав, - слабо позвала она, напрягая нехилый свой голос, чтоб выдавить какие-то несколько звуков. Серб стоял спиной к ней, разглядывал труп.
Нужно соврать... Что? Что это не я? Что его нашла... Нет, я не могу... не хочу... не могу соображать...
Внезапно Слав заговорил, и его слова мало походили на обвиняющую речь.
Брови Джин сошлись на переносице под резким углом - так, будто она вот-вот разрыдается взахлеб (так оно и было, кстати), глаза влажно блестели, и их отчаянный взгляд сосредоточился только на одной точке - лице серба.
- Успокойся, это была случайность.
- Да, я не хотела... все произошло быстро... - повинуясь его движения, Джин опустилась на кровать.
- Он кричал на тебя, хотел что-то нехорошее сделать, - как загипнотизированная, словно завороженная факиром змея, она кивала каждому его слову, потому что это было как раз то, что она собиралась сказать. То самое оправдание - и он... понимал? Неужели он не собирается сообщать полиции?
Теперь серб стоял на одном колене перед ней - поза предложения руки и сердца, хотя обстановка каюты этому ой как не способствовала (исключение - мы в фильме Гая Ричи). Но Джин было не до проведения таких параллелей.
Его пальцы заскользили по шее, коснулись щеки - и Джин почувствовала, как по лицу быстро стекают горячие слезы.
- Черт, конечно я понимаю, - в голосе не было агрессивности, они звучали скорее как эхо тону Слава.
Сиберг подняла руки, на несколько секунд прижала запястья к глазам, вытирая слезы. Ссадина на скуле болела.
Не отрывая рук от лица, она подалась всем телом вперед и, наткнувшись на плечо серба, обвила руками его шею. Её спина вздрагивала в неравномерном ритме - Джин рыдала.
- Я просто оттолкнула его, - сквозь слезы, по одному слову, ей удалось выговорить это, и Слав мог разобрать фразу разве что потому, что её рот был как раз возле его уха. - А он... ударился головой.
В голове предательским строем звучала жестокая мантра:
Ты убила человека. Ты убила человека. Ты. Убила. Человека.
И если бы просто человека - постороннего незнакомца. Но это был Кейн, которого она знала много лет, с которым так много пережила, и вообще...
Джин прижалась к Славу, понимая, что он на её стороне.

Да, в такие момент определенно нужно, чтоб кто-то взял руководство на себя. Джин не задавалась мыслью, нафига сербу все это и почему он не собирается ее сдавать - ей просто нужно было что-то делать, и указания Слава были прямо что доктор прописал.
Она кивнула, молча поднялась и, как робот, побрела к прикроватному столику, на котором лежала пачка влажных салфеток. Джин протянула руку, достала одну салфетку и начала возить ею по лицу, не слишком заботясь о результате. Сейчас она больше всего походила на робота, машинально выполняющего действия программы.
Есть ли пакеты? Она отрицательно покачала головой, опустила взгляд на руки - салфетка в руках стала полностью черной от косметики, нужно взять другую. Взяла.
Было что-то успокаивающее даже в этом действии, Джин стирала разводы туши с лица и постепенно превращалась обратно из амебы в человека. Лицо стало чистым - она увидела это в отражении зеркала, как и свое пропитанное кровью платье. Зрелище было ужасным, Сиберг поспешила отвести взгляд. Ей было противно быть самой собой, в этом платье, в чужой крови, которую можно смыть и отстирать с одежды, но не с рук и уж точно не с души. Если она вообще у нее осталась.
- Я чудовище, - она думала, что произносит это не вслух.
Лицо скривила гримаса презрения, она передернула плечами и лихорадочно начала расстегивать молнию на платье. Пальцы не слушались, в конечном счете она просто дернула с такой силой, что оторвала бегунок и разорвала молнию. Джин стянула платье через голову, оставаясь в одних стрингах - она стояла к сербу спиной, так что переживать из-за отсутствия лифчика не было смысла. Да и собственная грудь в данный момент беспокоила ее меньше всего.
Сиберг отбросила платье в сторону с такой силой и отвращением, как будто это была одна из тех мерзких межгалактических тварей, которые селятся в прямой кишке блондинок. Или негров. Или блондинок из Африки. Не суть...
Волосы, еще не высохшие, мешались, и Джин быстро скрутила их в неряшливый пучок. На стуле возле окна осталась лежать одежда, в которой она была в первую половину дня - футболка и джинсы. Сиберг натянула их.
Первый шок прошел, и теперь она собралась. Нужно было что-то делать, как-то действовать. Если она будет рыдать и прятаться за спиной серба, то проку не будет. Сиберг всегда уважала себя за независимость и решительность - сейчас и проверим, чего они стоят.
Джин направилась к ванной и, стараясь не кривиться от отвращения, смело взглянула на творящееся там.
- Того чувака, Нила Маршалла, так и не нашли. Винты порубили его в фарш, - тихо произнесла она и, к удивлению Джин, голос не дрогнул.
Если кинуть его за борт, никто не найдет и не узнает. Круто, Джин, отлично, вот ты и прячешь трупы! Мамуля ведь меня предупреждала... Теперь бери псевдоним Джин Потрошитель.

- Хочешь жить, умей вертеться, да, Джин?
Джин удивленно, приподняв бровь, взглянула на Слава, и черного юмора не оценила.
Чувак, ты бы ещё подмигнул. Не понимаю восторгов… – мрачно подумала она, но от комментариев воздержалась.
Сиберг вернулась в комнату, взяла платье и отдала его сербу.  Она не  обратила внимания на то, что мужчина слишком уж профессионально обращается с трупаком – а и обратила бы, так подумала б, что ему надо смотреть меньше голливудских фильмов.
Его следующие действия поставили рокершу в тупик – серб начал наводить такой беспорядок, который Сиберг устраивала после второй текилы. И речь сейчас не о рюмках.
Ээээ, чел, ты че? Крышак поехал?
- Ты че делаешь? – удивилась она, неуклюже поймав рулон. Но вопрос остался без ответа – то ли мужчина не расслышал, то ли ещё что-то.
Забив на это дело, начала разматывать рулон, раскидывая бумагу по комнате, после чего одним движением сбросила подушки вперемешку с одеялом на пол. А ведь она могла это делать, крича: «Юху, всем по минету!» и размахивая бутылкой чего-нибудь несладкого. Если бы этот вечер повернулся к ней другой стороной зада…
Слав не переставал удивлять. Когда с хаосом было покончено, он приблизился к Джин и, чуть - приобняв её, сказал:
- Отлично повеселились, детка
- Охрененно просто, - тихо ответила она, склонив голову вбок, чтоб не встречаться с ним взглядом. В горле по-прежнему стоял ком, и хотелось завыть в голос. А потом упасть на колени и начать долбиться головой об стену. Такой жесткий отходняк был у нее впервые.
Вот уж репортеры порадовались бы, если б узнали, что их «кокаиновая принцесса» таки превзошла себя и убила человека!
«Пристрастие Джин к тяжелым наркотикам известно всем. Пресса предпочитает обсуждать не роскошный голос, который, в сочетании с композиторским талантом, принес молодой звезде пять премий Грэмми (среди них - награда за лучшую песню года, дебют и лучший альбом «Blake»), всемирную известность и огромное состояние (более 16 млн. долларов), а скандалы, участницей которых с завидной регулярностью становится музыкантша». Отчего-то ей вспомнилась эта фраза из статьи в Rolling Stone. Такой скандал перечеркнул бы все, что о ней говорили раньше.
- Нет, не останусь. Это моё дерьмо, мне с ним и разбираться, - она наконец подняла голову и посмотрела прямо в глаза Славу. В противовес её предыдущему поведению тон Джин был уверенным, а взгляд – решительным.
На несколько секунд повисла пауза; они молча смотрели друг другу в глаза, как будто были не сообщниками, а противниками. Джин через силу улыбнулась и положила руку ему на грудь.
- Спасибо.
Она повернулась и подошла к двери, чтоб разведать обстановку. Выглянув в коридор, Сиберг увидела проходящую мимо компанию. Они приветствовали её веселыми криками.
- Мир вам, - Сиберг захлопнула дверь и повернулась к Славу: - Нихрена не получится, там еще люди. Надо ждать, когда они разойдутся…
Разойдутся ли? Если бы не Кейн, я бы бухала до утра.
- Фааааааааааааааааааааак…
Она с силой провела руками по лицу, как бы пытаясь стереть весь ужас последнего часа. Тяжело вздохнув, Джин подошла к столику и взяла сигарету. Закурив, она опустилась на пол возле постели, прижавшись к краю кровати спиной и поджав к груди колени.
Спустя несколько затяжек она заговорила, отрешенно, словно не обращаясь ни к кому.
- Когда мы с Кейном познакомились, он был, типа, другим. Проще. Мы прикалывались, что однажды подстроим мою бесславную кончину, - последние два слова были произнесены с сарказмом и горькой усмешкой, - и свалим на какой-нибудь необитаемый остров. Будем там жить припеваючи, трахаться целыми днями и бухать ночи напролет. И исчезнем для мира.
Давай, начни жаловаться, какая хреновая жизнь у рок-звезды и как эта гребаная слава тебя задолбала! Фу, банальщина и лицемерие.
Но она вела не к этому.
- А потом ему предложили «контракт за контракт». Знаешь, что это такое? – она подняла взгляд на Слава и покачала головой, словно отвечая на собственный вопрос. Длинная затяжка – выпустив плотную струю ароматного дыма, Джин продолжила: - Кейн получил крутой контракт с продюсерской студией за то, что они получили контракт со мной. Сука.
Вот так и получилось, что они оказались в жопе: Кейн должен был работать на Джин и, как менеджер, представлять её интересы, но он работал на продюсера и делал выгоду ему. А ведь Лето предупреждал её, чем это закончится…
Сиберг даже не стала искать пепельницу – просто затушила сигарету в пол и отбросила подальше.
- Прости, чувак, я обычно не такая зануда. Просто, знаешь ли, он у меня первый, - она махнула рукой в сторону ванной и потерла лоб.

Отредактировано Jean Seberg (2011-08-23 00:27:15)

She's got both hands
In her pocket
And she won't look at you
Won't look at you
©
- Интересно, он успел сообщить о том, что ты отказалась подписывать контракт?
«А я и не отказывалась», - чуть было не ответила Джин, но вовремя прикусила язык. Кому интересны эти истории? Это было несколько лет назад, и контракт она подписала. Он истекает завтра, и вот о его продолжении и были споры с Кейном. Он хотел, чтоб Сиберг продолжила работать на ту компанию, а она послала его к черту… и убила.
Но рассказывать об этом Славу женщина не стала, зачем?
Она лишь непонимающе взглянула на него после неудачной шутки о видеоиграх. А впрочем, шутки, пусть и такие плохие, были лучше любого варианта, который вообще можно представить. Он её не сдал – а значит, ему теперь можно говорить вообще что угодно. Не была бы Джин так разбита морально, то отблагодарила бы серба существеннее, чем простым «спасибо».
Слав приобнял её за спину, и Джин потянулась к нему, продолжая это движение. Голова легла на мужское плечо, прямо в ложбинку между ключицей и мускулами предплечья. Сиберг устало прикрыла глаза. Хотелось, чтоб этот день скорее закончился, а она перестала существовать – хотя бы на время сна.
Мужчина был теплым: теплотой пахла его кожа, но других запахов – туалетной ли воды, одеколона ли – не было. А может, просто нос Джин за целый день так офигел от смеси табака, перегара и крови, что просто потерял способность улавливать что-то не из этого списка.
- У тебя кто-нибудь есть? – вдруг спросила она, ни на что не намекая и без всяких задних мыслей. – Ну, типа, жена или подружка?
Джин уже открыла глаза, и теперь снизу вверх смотрела ему в лицо. Ей действительно было интересно, почему этот чувак тратит время с убийцей вместо того, чтоб снимать тёлок в открытых барах.

"Ботан-финансист?" Чувак, что ж ты так себя не любишь...
- А что, у ботанов нет члена? Не вижу другой причины, чтоб им не найти себе кого-то, - просто ответила она.
Да, одно из немного отличных качеств Джин - она не навешивала ярлыки.
- У тебя, судя по всему, уже тоже, - продолжил серб.
- Ээээ... нет, - она медленно покачала головой. - Мы с Кейном не вместе. Типа, иногда по дружбе, но не больше.
Сиберг продолжала говорить о менеджере как о живом. Потребуется время, чтоб эта мысль улеглась у нее в голове.
И вообще, у нее в жизни было очень мало полноценных парней, по большему счету - просто кратковременные связи ради секса. Вот только не надо закатывать глаза к потолку и называть шлюхой: Джин не видела ничего ужасного в том, чтоб раздеться перед мужчиной - да двадцать минут назад она разделась перед сербом, и ничего ужасного не произошло.
Что до парней - то после Тайлера был только один, очень хороший и почти идеальный для неё. Они были вместе довольно долго... потом его посадили на три года после того, как он накачался героином и вломился в какой-то бутик.
Тут Сиберг почувствовала, ка её тянут за волосы, и коротко ойкнула - это Слав то ли зацепился рукой за прядь, то ли ещё чего. В общем, быстренько извинившись, серб спросил, не сделал ли он ей больно.
Чувак, посмотри на меня - я после татуировок боли вообще не боюсь!
- У нас сегодня, типа, день "Побей Джин". Считай, что ты тоже поучаствовал, - попыталась пошутить она.
Джин снова положила голову ему на грудь. А че? Она любила обниматься.
- Ты лучше поговори, расскажи что-нибудь, отвлеки мысли. Или задай мне вопросы.
Она не была так эгоистична, чтоб без умолку трепаться о себе, поэтому выбрала второй вариант.
- Так ты, типа, из Сербии. Никогда там не была... Скучаешь по ней?
Вот её мать, например, безумно скучала по Родине - где-то в Восточной Европе, но точнее Джин не знала (похоже, мамуля делала из этого тайну тайн). Даже когда дочь стала богатой и предложила ей вернуться домой, Ирма Сиберг гордо отказалась. Правда, при этом она была абсолютно голой и позировала какому-то художнику, положив на плечи дохлую выдру на манер мехового манто, а художник не говорил по английски и стрстно что-то все время кричал.... да, возможно, это было не самое удачное время до таких расспросов.

ООФ: Этот пост посвящается племяннице Слава, которая вот-вот на подходе. Делайте детей, господа!

Кажется, он упомянул интернат – чувак, приютский, что ли?. Фактически Джин сама выросла на улице, но у неё была всегда мать, которая в одиночку была полноценнее целой родительской пары. Да, Ирма Сиберг много курила и пила, водила кавалеров и вообще соседи поговаривали, что раньше она работала отнюдь не художницей. Джин было плевать – в глазах ребёнка мать всегда бог. И так, как Ирма заменила ей отца, Джин заменила ей сына: соседке, которая в открытую называла её шлюхой, Сиберг-младшая расквасила рожу так, что все остальные выучили урок заочно.
Да и какая разница, какие недостатки у человека, который любит тебя больше жизни?
… Но разговор был не об этом, да и уточнять желания не было. Кто он? Просто левый парень, по стечению обстоятельств увидевший её свеженький скелет в шкафе. И эта метафора была слишком натуралистичной, сейчас медленно разлагалась, завернутая в простынь.
Он что-то сказал, но Джин не поняла – ибо говорил серб не по-английски, зато по интонации и звуку своего имени она догадалась, что он её о чем-то спросил. Женщина не успела уточнить, потому что тут же Слав приблизился и поцеловал её. Она отреагировала на автомате – чуть приоткрыв рот, зажала губами его верхнюю губу, чуть оттягивая её на себя в движении поцелуя.
Так вот что тебе нужно. Ну еще бы, кто станет замалчивать убийство просто так? Что-то ты продешевил, надо было брать баблом.
Она была совершенно не в том настроении, чтоб с кем-то спать, но если это заткнет мужчине рот и поможет ей избежать  тюрьмы – да легко.
Не отводя взгляда от его глаз, Джин отстранилась и изменила позу – повернулась к Славу лицом и села на колени, обхватив ногами его талию. Руки обвились вокруг шеи мужчины, пальцы коснулись волос на затылке, пропустили их сквозь себя. Она не могла прочитать по выражению его лица, что он думает обо всем этом, но тут, знаете ли, не думать надо.
Ещё один поцелуй – на этот раз продолжительный, с языком и закрытыми глазами, - и Джин, одним движением сняла футболку, оставшись выше верха в одних татуировках.

Отредактировано Jean Seberg (2011-08-25 18:33:59)